Геннадий Прашкевич - Люди Огненного Кольца

Гусев был необидчив.

— Сережа, — пожаловался он, — почему я должен один наделять душой этот накрахмаленный холодильник? — он кивнул на официантку, чопорно проносившую огромный поднос, и ухмыльнулся: — Проснись, все в ажуре! Оказия есть, пиво пьем, корыто нас дожидается. А Валька… Так милые ссорятся — только тешатся…

Тасеев окликнул официантку. Она подошла, и пивные бутылки сразу покрылись изморозью.

— Пожалуйста… — начал Тасеев.

— Вина принести?

— Нет! — заторопился Тасеев. — Не вина. Телеграмму надо отправить, а почта уже закрыта. У меня бланк ость, я текст напишу и деньги оставлю, а вы, пожалуйста, отправьте ее, как только сможете…

— В море уходите?

— Да, на острова. Через час.

— Я не почтарь, а торговый работник!

«Мышка-норушка ты», — хотел вмешаться Гусев, но пожалел друга.

Впрочем, официантка не ушла. Собрала посуду, посмотрела на Тасеева. Молодой, подумала она, а залысины до ушей. Переживал, наверное, много или на подводных лодках ходил. От этого, говорят, тоже лысеют…

Тасеев заполнил бланк в положил на стол.

— Вот, — сказал он.

— Три копейки слово, десять копеек сбор, — подсказала официантка.

— Вот и ладушки! — подвел итог Гусев.

Тасеев посмотрел на него, но представил, что уже сегодня, может быть, Валя получит телеграмму, и улыбнулся. Бог с ним, с Гусевым. Главное, Валя поймет, что он-то, Тасеев, муж ее непутевый, раскаивается, мучается, не желает с ссорой на душе уезжать… В этой мысли и впрямь было нечто легкое, успокаивающее, и Тасеев опять улыбнулся Гусеву.

Они пришли вовремя — шхуна собиралась отваливать. На высоком мостике стоял у бортика шкипер С. Бережной, но подниматься к нему геологи не стали. Боцман, завистливо принюхиваясь, провел их в кубрик, в котором все так же пахло краской и дрожали от шума работающих машин легкие переборки.

— Ложись, — наставительно сказал Гусев.

Тасеев покорно влез на койку. Его смущал боцман, застывший в узком проходе дверей. Гусев тоже обратил на боцмана внимание — ткнул пальцем за иллюминатор, доверительно сообщил:

— Пасифик!

— Чего? — не понял боцман.

— Пасифик! — с большим достоинством повторил Гусев.

— Это он говорит, — пояснил Тасеев, — что под нами бездны Тихого океана.

Боцман обиделся. Подвигал бровями, шагнул в коридор, но, прежде чем закрыть дверь, презрительно сплюнул:

— Охотское море, чудаки! — И совсем презрительно добавил: — Пёсифик!..

Двое суток геологи отлеживались. Качало нещадно, еда в рот не шла. На приглашение посетить кают-компанию Гусев вполне резонно ворчал:

— Зачем нам каюк-компания? Своей достаточно…

Иллюминатор, пускавший по стене двухмерных зайцев, раздражал Гусева. Но в болезнь геологов боцман не желал верить — приносил из камбуза обеды, ждал. Спустя час, скептически хмурясь, первое и второе он съедал сам. Чай выпивали геологи.

Вода за металлическим бортом всхлипывала, шипела. Койки встряхивало, стаканы ползали по столу. Только услышав о земле, геологи решились выйти на палубу. Дул ветер, море пенилось. С востока, как черный граненый стакан, наплывала на шхуну высокая тень острова Броутона. Вода за кормой вспучивалась, показывала всплывавшие из бездны цветные огни. Чувствовался ее холод и большая, необъяснимая почти глубина…

Но утром они подошли к острову.

Скалистые обрывы сочились водой, пестрели пятнами зелени. Домики брошенного поселка толпились между каменных глыб. Высоко вздымались в небо ледяные звезды конусов вулкана Мильна.

На притопленной, приспособленной для разгрузок барже появились пограничники. Рядом с ними стоял мужчина в брезентовых брюках, в штормовке, в ярко-красной рубашке. Издали видны были огромные рыжие бакенбарды, как фонари окаймлявшие лицо. Приложив ладони к губам, рыжий крикнул:

— На борту! Откуда идете?

— Из Сан-Франциско! — хладнокровно ответил с мостика шкипер С. Бережной. Затем наклонился и крикнул Тасееву: — Юрий Иванович, готовьте груз. Этот рыжий и есть Паша Палый, к которому вы в свой срок вернетесь. А беседе нашей, — подмигнул С. Бережной, — вы не мешайте. Это у нас традиция.

Тасеев кивнул. Боцман подошел, остановился рядом, сочувственно опросил:

— Юрий Иванович, а как вы обратно с острова?

— На попутном.

Боцман хмыкнул:

— А по землице?

Тасеев пробежал пальцами по поручням. Боцман кивнул:

— Несладко…

— Груз на борту есть? — крикнул с берега Паша Палый.

С. Бережной солидно ответил:

— Сушеные обезьяны.

Он шутил.

Палый засуетился. Ветер относил слова, но боцман, с полуслова понимавший шкипера, уже инструктировал матросов, спускавших шлюпку:

— Паше пообещайте сушеных. Дескать, вся обезьяна с кулак, а разварится — котла не хватает. А Паша пусть бормотушки пришлет. Вкусная у него бормотушка, сам гонит, — У боцмана застенчиво заблестели глаза. — Ты, Коротеев, заверни в тридцать бумаг пару куриц, всучи их Паше под видом сушеных, пусть Паша до нашего отхода над упаковкой бьется… И он в накладе не останется, и мы свое доберем…

Геологам боцман пояснил:

— У нас с Палым всегда так. Игра будто. Он хорошую бормотушку гонит, а мы ему продукты подбрасываем в обмен. Аппарат у Паши многосильный, змеевик вокруг телеграфного столба гнули. Столб, правда, спилить пришлось. Наверху ролики оказались, никак было змеевик не снять. Но столб не жалко — старый, долго бывший в употреблении.

Боцман ушел. Геологи с наслаждением рассматривали землю.

— Вулканище! — восхитился Гусев ледяной громадой Мильна. — Вот пришлось тут Ильеву в прошлом сезоне лапти рвать! А вообще он два сезона отмотал на массиве.

— А толку?

— Ну как, отчет все-таки…

— А этот рыжий, он что, правда в сушеных обезьян верит?

— Посиди пару лет на острове, не только в обезьян, в сушеных женщин поверишь!

Шлюпка вернулась. Рыжий на берегу таскал мешки. Пограничники проследили за отходом шхуны и удалились. Далеко впереди высветился над морем идеальный конус еще одного вулкана — пика Прево.

Ветер бил отбивной, шлюпку разворачивало, окатывало брызгами. Поверхность воды зияла провалами воронок, валы с грохотом били в наветренный борт. Метрах в пяти от берега встретилась мель, мешки пришлось выносить по пояс в воде. Но зато освобожденная шлюпка стрелой рванулась к стучащей моторами шхуне, и почти сразу из клубящегося тумана взлетело несколько цветных ракет — шкипер С. Бережной прощался с геологами.

Туман сгустился, и они не сразу разыскали разрушенную конюшню, рядом с которой приткнулась к забору старая изба с проваленными потолками. Из избы омерзительно несло плесенью.

— А где же домики, о которых все твердят? — удивился Гусев.