Лев Кукуев - Море в ладонях

— Мистер Карлтон, я вижу, вас беспокоит больше судьба Байнура, чем судьба пяти Великих Американских озер, давно утративших свою прежнюю славу. Чем больше мы говорим, тем больше я убеждаюсь, что завод надо достроить. Надо, чтоб наши ученые в союзе с проектировщиками создали уникальное санитарное предприятие, которое бы стало эталоном нового, прогрессивного. Создать такое, чтоб было чему и вам поучиться у нас.

С першинкой в голосе президент спросил:

— Вы верите в это?

— Верю!

— Завидую. Вы оптимист.

— А вы, разумеется, не верите?

Ответное молчание американцев лучше всего выражало их настроение.

— В свое время и Герберт Уэллс не верил в ленинский план электрификации России, — напомнил Ушаков.

— В то время трудно было поверить, — не сдавался Карлтон.

— Однако Джон Рид намного видел вперед.

— Это все в основном касалось политики, а здесь мы имеем дело с природой. Насколько нам известно, зона Байнура, кроме всего прочего, подвержена сейсмике. Это опасный район для любого крупного предприятия.

— Правильно, — согласился Ушаков. — Но сказав «А», скажите и «Б». Это не единственный район Советского Союза с повышенной сейсмикой. Мы научились строить там, где сила толчка достигает десяти баллов. Если решаем построить уникальные очистные сооружения, то почему не построить и корпуса завода повышенной прочности? Кстати, сейсмика давно учтена, и в свое время внесены все нужные к проектам поправки.

— И вы понесли дополнительные расходы, — резюмировал президент компании.

— Согласен. Но вы прекрасно знаете, что первый экспериментальный спутник стоил и нам и вам гораздо дороже, чем завод в Калифорнии или на Байнуре. Зато научим людей строить в зоне повышенной сейсмики прочно, добротно, надежно. Те, кому положено охранять водоемы, увидят пример совершенных комплексных очистных сооружений. Расходы выше обычного. А вы бы пошли на такое?

Американец развел руками:

— Не приходилось думать над этим.

— И все же?

— Очевидно, постарались бы искать в другом выход, — признался Карлтон.

— В удешевлении строительства? — уточнил Ушаков.

— Да!

— А я скажу, почему.

— Будьте любезны, — согласился неохотно Карлтон.

— Потому что в любом предприятии у вас личные интересы. А у нас государственные. И нам дорог каждый рубль. Но во имя больших интересов страны, мы пойдем на дополнительные издержки.

В кабинете не было жарко, но лицо президента компании заметно порозовело, даже нездоровая желтизна у глаз исчезла. Он откинулся на спинку кресла и испытующе посмотрел на Ушакова:

— Я старый целлюлозник, но мне неизвестны пока очистные сооружения, которые гарантировали бы полностью охрану того или иного водоема от загрязнения. Такое озеро, как Байнур, весьма богато рыбой, а рыбу люди едят…

Вряд ли американец что знал о сбросе отходов гидролизного в Бирюсу, но он, Ушаков, запомнил тот случай на всю жизнь. Помнил и то, как отравился Степаныч. Две недели провел в больнице его шофер, но все же поднялся с постели. Еще троих пострадавших тогда удалось спасти. Двоим же не помогли и врачи. Не прими срочных мер общественность, милиция, саннадзор, и могло быть гораздо хуже…

Американец добавил:

— А случись неисправность на очистных — завод все-таки будет работать. Не просто остановить его, не просто снова пустить.

— И все же прежде всего Байнур! — твердо сказал Ушаков. — Никому не позволено на него поднять руку. За работой очистных будет следить государственная инспекция. Потребуется — остановит завод! Недавно наша прокуратура кое-кого привлекла к суду за аварийный сброс промышленных стоков в одну из рек!

— Значит, судьба Байнура уже решена, — заметил один из американцев.

— Нет! — возразил Ушаков. — По ряду вопросов я высказал личную точку зрения. На днях мы проведем большое собрание ученых, проектировщиков, строителей, общественности. К нам в Бирюсинский край, на берега Байнура, приедут ответственные товарищи из ряда министерств, госкомитетов, крупнейшие ученые Москвы, Ленинграда, Новосибирска. Намечено заслушать около сорока докладов и выступлений. Вот когда решится — быть или не быть Еловскому заводу!

— Значит, ваши позиции пока не окончательны? — оторвавшись от своего блокнота, спросил Томсон.

— Я за истину, — ответил Ушаков. — А истина, господин журналист, как известно, рождается в споре.

— Значит, в чем-то колеблетесь? — уточнил Карлтон.

— Я тоже человек! — рассмеялся Ушаков. — Скажу по секрету: после сегодняшней встречи с вами, во мне колебаний становится меньше… Уверен, не зря волнует вас так Байнур! — Он закурил. — Господа, прошу не забывать, кроме меня, есть еще кого спрашивать. Кстати, мистер Карлтон, вы привезли с собой мистера Томсона, что это случайно или не случайно?

Президент компании тоже рассмеялся:

— В нашем деле случайностей почти не бывает, мистер Ушаков. Компания издает свой журнал и газету. У нас много читателей. Всех их, бесспорно, интересует наша поездка в страну Советов, результат наших встреч и бесед.

Ушаков повернулся к американскому журналисту:

— Мистер Томсон, вы собираетесь печатать материал сегодняшней беседы.

— О да, если так решит руководство компании.

Ушаков посмотрел на Карлтона.

— Смею заверить вас, — сказал президент, — что если и будем печатать, то ничего не прибавим и ничего не убавим. Одну стенограмму беседы… И последний вопрос, с вашего позволения. Мы из газет узнали, что на днях состоится защита диссертации мистером Дробовым по вопросам охраны богатств Байнура и воспроизводству рыбных запасов его бассейна. Мы могли бы ознакомиться с этой диссертацией?

— По этому вопросу вам, очевидно, удобнее обратиться к ученому совету университета и к самому товарищу Дробову. Кстати, он председатель рыболовецкого колхоза, а ряд статей его опубликован в журнале «Рыбоводство и рыболовство»…

Между тем мистер Кларк, младший компаньон американских предпринимателей, заплатил пятьсот долларов за лицензию и организацию охоты на сибирского медведя и в сопровождении опытных егерей и фотографа мчался на ГАЗ-69 к тому месту, где еще с осени охотники выследили берлогу.

В тайге лежал глубокий снег, местами выше колена. Пока ехали по шоссе, а ехали около ста километров, настроение Гарри Кларка было отличным. Он много шутил, разговаривал и смеялся.

Навстречу шли лесовозы, машины с тюками сена, бензозаправщики, продуктовые и строительные, с автокранами и цистернами молока. Не проходило и двух, трех минут, чтобы не встретился грузовик или легковая. А по обеим сторонам дороги все лес и лес. Где лиственный — видно на сотню и более метров, где хвойный — гораздо меньше. Повсюду следы косуль и зайцев. Лучше охоты не сыщешь. Но какой чудак из Америки поедет в Сибирь за зайчатиной? Привезти медвежью шкуру — дело другое. Всю охоту лучше отснять и не просто на пленку, а камерой, чтоб видно было, что нет подвоха. Закончить трапезой с русскими мужиками, возле большого костра зажарить печенку, распить бутылку водки…