Олег Кириллов - Стремнина

— Ну, вот что, Василий Михайлович, — сказал Нижников, и голос его был почти доброжелательным, — зайди в соседний кабинет, там оформят тебе подписку о невыезде. Я сейчас позвоню туда, а ты зайди.

— Это как понимать? Вы ж обещали…

— А тебе пока ничего и не грозит, Филимонов, пока, я подчеркиваю… Имей в виду, что вопрос с пломбами, он ведь может по тебе и взаправду ударить, если, конечно, ты нам тут все рассказал, как оно было.

— Так и было. Неужто вы тому козлу поверите?

— Время покажет, Филимонов, а пока работай, не волнуйся.

— А протокол нельзя оформить как явку с повинной, а, товарищи прокуроры?

Нижников засмеялся:

— Оформить нельзя, Филимонов, мы ж тебя повесткой вызвали. А вот то, что не запирался, что признался во всем — это зачтется, можешь быть уверен. Теперь и наша, и твоя задача доказать, что твой бывший дружок Корнев сделал всю эту операцию, а тебя привлек как специалиста в определенной, сугубо узкой области. Понимаешь?

Нижников поговорил со своим помощником по телефону, и Филимонов вышел, комкая в ладони мятую шапку. На его лице выражалось и сожаление, что он так быстро «раскололся», не проанализировав ситуации и не обеспечив себе оправдания, и сомнение в успокоительных словах прокурора. Дверь прикрыл тихо.

Едва он вышел, Нижников снова набрал номер помощника:

— Слушай, Евгений Константинович, ты придержи этого вояку у себя, пока мы тут с протоколом не закончим. Подписать же должен.

Эдька сказал:

— Антон Матвеевич, а вы зря с ним вот так: наша с тобой задача доказать… Нельзя ставить подозреваемого в положение помощника.

Нижников закашлялся:

— Слушай, Рокотов, ты вот что… Если попросил меня помочь, так уж в мои дела не лезь. У меня свой кодекс порядочности даже с этими. Имей в виду, что мы с тобой тут, понимаешь, государство представляем, и определит категорию виновности Филимонова суд. До той поры он для нас с тобой человек, который не крутил волынку, а честно все рассказал и, между прочим, намного облегчил твою жизнь, Рокотов.

Да, не прост товарищ Нижников. Да и впрямь, на прокурорском посту столько лет, тут уж принципы твердые выработаются. И лучше с ним не спорить. Во всяком случае, неизвестно, как повернулся бы его, Рокотова, разговор с Филимоновым, если б Нижников не согласился взять на себя первую роль.

Эдька дописал протокол, отдал его прокурору.

Тот вышел.

Так вот какой ты гусь, гражданин Корнев? Да, старик Нижников прав, когда считает, что тут не стульчиками пахнет. Значит, ящики с тряпочками привезли уже с поломанной мебелью и задача была лишь узаконить ее как таковую. Кто же до такого додумался? И зачем присылать сюда обломки, и как их оформили в качестве груза на железную дорогу, ведь это не так просто? Нет, тут еще только цветочки, а за ягодками еще придется побегать, и для разговора с Корневым еще не настало время.

Нижников вошел спокойный и неулыбчивый. Положил протокол перед Эдькой, сел в свое кресло, нашел в столе таблетку, кинул ее в рот, поискал воды. Не нашел ее, махнул рукой, сморщившись, проглотил.

— Опять схватило, — показал на живот, — теперь уж не только желудок, но и печенку. У тебя никогда не болела печенка, Рокотов? Так ты просто счастливый человек. Зубы, уши и печень, это, если хочешь, самая большая боль в организме. А впрочем, прости, не знаю, может, и есть что похуже, это я потому, что всеми тремя болячками мучался. Ну, доволен?

— Спасибо, Антон Матвеевич. Очень доволен.

— Ты только Морозову не говори, что я тебе помогал.

— А что?

— Да ничего, просьба к тебе такая. Уважишь?

— Слово.

— Ну и ладно. Еще есть вопросы к прокурору Нижникову?

— Вопросов нет. Может, к поезду успею?

— Точно успеешь, могу даже на самолет посадить, сейчас звонил в аэропорт, через два часа машина на область идет.

— Это еще лучше.

— Только гляди, там этот чих-пых, который над полями кружится. Заболтает.

— Ничего, в танковых войсках служил, знаю, что такое болтанка по кочкам.

Нижников развел руками:

— Тогда ладно, до аэропорта довезу тебя, уж так и быть, самолично. Не возражаешь?

Он был заранее убежден, что для возражений нет оснований, но Эдька думал иначе, с тоской прикинув, что придется еще потерпеть с часок прокурорское адское вождение, но Антон Матвеевич предложил свои услуги от чистой души, и даже езда с ним была гораздо лучше, чем рейсовым автобусом, и Эдька изобразил на своем лице бодрый энтузиазм, который наверняка должен был понравиться прокурору. Молоденькая секретарша принесла им еле теплый жидкий чай с какой-то травкой и пачку свежего печенья. Антон Матвеевич сразу же приступил к чаепитию, обхватив чашку длинными желтоватыми пальцами и шумно прихлебывая:

— Ты давай, Рокотов, давай… Тут пять трав. Эликсир жизни. Испытано на потрепанном организме прокурора Нижникова. А тебе как профилактика пойдет.

И улыбался, хотя по всему видно было, что уж улыбаться при такой боли ему совсем не хотелось. Когда ехали в машине, Нижников сказал:

— Про синий «жигуль» не волнуйся, узнаю все самым лучшим образом. Вот прямо сейчас вернусь и милицию озадачу. Цвет не самый ходовой, глядишь, и выйдем на дружка. А вообще, скажу тебе, что у этого самого, у Корнева, друзей было много. Умел показать себя. Знаешь, есть такие… И улыбка у него самая что ни на есть. Да.

Машина катилась по пустынной заснеженной дороге. Иногда навстречу попадались тяжелые грузовики с панелями или «КамАЗы» с битком набитыми прицепами. Рудногорск быстро превращался в крупный город, и сейчас сюда стекались многие маршруты.

— Антон Матвеевич… Извини, вопрос к тебе такой: давно ты был у Корнева на дне рождения?

Нижников качнул лысоватой головой:

— Тебе вот что покоя не дает? Ладно, скажу: давно это было, года два назад. Митрофанов позвонил, сказал, что познакомит с хорошим человеком. Я-то теперь понимаю, что Корнев уже тогда планировал свою жизнь здесь у нас. А с прокурором быть в дружбе — дело для такого типа важнейшее. Митрофанов же, он всегда к выпивкам льнул. Мог с кем угодно завязаться. Вот и пошли мы вместе с ним, хоть моя Леля и отговаривала. Чутье у нее на криминальные ситуации, скажу тебе, Рокотов, уникальное. Полагаю, что Митрофанов в данной истории вышел на Корнева по причине выпивки. Сколько ему раз умные люди говорили: при такой должности выбирай друзей. Отмахивался. Вот и допрыгался. А работник, скажу тебе прямо, Рокотов, был неплохой. Умел и с людьми, и мобилизовать мог, и сам пример показать. На рыбалку не ездил по выходным. В городе его до полуночи видели, при первой аварии всегда на месте. Да, а вот со знакомыми не разбирался. Даже говорили, что с шоферами в горкомовском гараже выпивал. Опустился, понимаешь, да и руки, как я понимаю обстановку, замарал. А это, при нашем честном деле, при желании некоторых сукиных сынов оболгать тех, кто партбилет носит, положение нетерпимое. И поста лишился, и партбилета. Вот так и я, старый стреляный воробей, тоже на мякинке проехался. Урок, понимаешь, урок.