Олег Кириллов - Стремнина

— Иван Викторович, может, свежего человека взять? Из опытных председателей… Чтоб дров не наломал?

— Пусть ломает, только работал бы.

— А что, если Кулешова? — Любшин придвинулся поближе к столу. — Опыт у него уже есть, инженер, коммунист. По-моему, годится, а, Иван Викторович?

— Сам думал про него. Не рановато ли на самостоятельную службу, а?

— А чего рановато? Ему уже к тридцати. Давно пора.

— А ты, Игорь Дмитриевич, как полагаешь?

Дымов пожал плечами:

— Инженер он неплохой, а вот каким хозяином будет…

— Присмотрим первое время, а, Станислав Иванович? — Туранов улыбнулся, озорно подмигнул Любшину. — Лишь бы голова была у него на плечах, а опыт придет. Ладно, другое обсудим. По ясногорскому комплексу как дела, Игорь Дмитриевич? Три дня до конца месяца.

— Как? Легированных сталей до сих пор не получили для коллектора.

— Ищи.

— Где найдешь? Весь комплекс готов, завтра к двенадцати дня будет рапорт по отправке.

— На Урал звонил?

— Отгрузили десять дней назад.

— Свяжись с железной дорогой, с чертом, с дьяволом… Ищи сталь.

— Уже связывался. Обещали завтра к вечеру дать ответ.

— Снабженцев мобилизуй. Диспетчерскую службу.

— Все делаю, Иван Викторович.

— За этот комплекс нам с тобой головы поснимают.

— Люди работают героически, — сказал Дымов, — не хочу стесняться этого слова. В цехах каждый старается дотянуть свой задел к сроку. Основное оборудование, можно сказать, готово. Сейчас испытания. А вот коллектор… Самое обидное, что если сорвем, так не по своей вине.

— Когда уральцы должны были сталь отправить?

— Мы под контролем держали сроки, упросили, чтоб опоздания не было. Выдали нам точно в срок. Телеграмма есть.

— Телеграмма, телеграмма… Когда груз придет?

Помощники ушли. Затихли разговоры в приемной, куда постоянно стекались все последние данные из цехов. Звякнула дужка ведра — уборщица пришла. Редкий вечер когда нет горячки. То из Москвы, то из обкома в это время всегда звонки: итоги дня, новые задания, вопросы по отгрузке продукции. А сегодня тихо.

Скоро два года, как снова пришел на завод. Повод для размышлений. Юбилей, что ли? Ну-ка, глянуть бы, что сделано. Список на квартиры вырос в полтора раза. Когда пришел — было тысяча триста двадцать нуждающихся в улучшении жилищных условий. За это время заселено полторы тысячи квартир. А список достиг двух тысяч фамилий. С жильем постепенно налаживается только медленно, очень медленно и тяжко.

Относительно ясногорского комплекса звонил сам министр. Просил нажать, чтоб все было в срок. Вопрос на контроле в ЦК, ударная стройка и так далее. А тут эта чертова сталь. Хороший директор всегда держит заначку на самый худой пожарный случай, а тут вот сплоховал. Или выговор за трубы напугал?

Нажал кнопку селектора. Диспетчерская откликнулась приятным женским голосом:

— Слушаю, Иван Викторович.

— Катя?

— Она самая, Иван Викторович.

— Что ж тебе мужики такую вахту подбросили? У тебя ж сын в отпуске?

— Я и так два дня выпросила. Надо отрабатывать, Иван Викторович.

— Понятно. Сын где, на Севере служит?

— В Средней Азии, Иван Викторович.

— Ясно… Ты вот что, Катя, сталь с Урала не пришла еще?

— Нет, Иван Викторович. Пока нет. Дымов тоже уже три раза за час спрашивал.

— Если придет — звони либо сюда, либо домой. Ночью тоже звони. Ладно?

— Хорошо, Иван Викторович. Обязательно позвоню.

— Ну и ладно. Счастливой тебе вахты.

Медленно набрал городской номер. Карманов откликнулся сразу же, будто сидел у телефона:

— Вас слушают!

— Здравствуй, Василий Павлович. Живешь-то как?

— А, как живу? Скриплю, Иван Викторович. Мое дело сейчас ясное, сам понимаешь. Вот дочку вчера проводил. Приезжала наведаться. Пирогов целую кучу навезла. Некому есть, понимаешь, некому. Приехал бы в гости, а?

— А что, и приеду. Ставь картошку жарить, помидоры соленые вынимай.

— Ну и ладно… — Карманов оживился. — Так я сейчас почищу картошечку-то. Это ж ты через полчаса и будешь?

— Чуток побольше, Василь Павлович. Минут сорок. Кое-что еще сделать требуется.

Позвонил жене:

— Припозднюсь сегодня. К Карманову Василь Павловичу съезжу. Дела у него, сама знаешь… В общем, поеду.

Затеял новый цех. Уже и в министерстве обговорил. Теперь бы еще подсобное на свои рельсы пустить, чтоб мороку с души снять. Пока что времени много отнимает. А надо, чтоб как в цехах шло. Отработанно. Вот Куренной уйдет, может, молодой директор переломит положение? Или совсем расстроит дело? Это ж лотерея, все, что с людьми. А подсобное уже навязло комом тяжелым на ногах. И не потому, что нельзя ничего сделать, а потому, что кроме человеческого, материального, организаторского и прочих факторов тут еще и природный навязался. Сиди тут гадай: выпадет ли влаги нужное количество на эту чертову песчаную прорву? Или молодняк крупного рогатого скота хворать начнет… Или какой-нибудь дурак на тракторе уедет в соседнее село и угробит машину. И такое бывало, а за каждую единицу механизмов он черту душу вынужден продавать. Правым и неправым путем достает трактора и бульдозеры чтоб иметь все под рукой. Старый колхозный парк ни к черту не годен. Как только работали?

Здесь, в сельском хозяйстве, он чувствовал это по опыту уже накопленному, фактор риска был в несколько раз больше, чем на заводе. Не то чтоб пожалел он об обузе, взятой на себя, нет, такого не было. Просто не хватало его, турановского, времени на все, чтоб самому охватить весь круг дел, а помощники, хорошие они ребята, да вот ни один из них никак не заменит его трезвого взгляда, не освободит его от какого-либо конкретного участка. Все сам. Даже Любшин и тот не может его заменить кое в каких беседах с людьми, хоть и вырос за это время, надо прямо сказать, серьезно вырос. А для Туранова его комсомольский опыт, давний уже, но все ж оставшийся на вооружении, служит крепкую службу. Сейчас ведь все с людьми. Все до мелочи.

…Василь Павлович похудел еще больше с того дня, как виделись в последний раз. Но заметил одно обстоятельство Иван Викторович: чем хуже становились дела Карманова, тем внешне он старался меньше это показать. Был подчеркнуто оживлен, часто смеялся. Характером, видать, прижал свою тоску.

— Ну что, товарищ директор?

— А что? Все в порядке… План делаем, с производительностью налаживается. Вот выбирайтесь из хвори, в подсобное съездим.

Карманов выставлял на стол свои запасы. Потом сел напротив:

— Ладно, Иван Викторович, реляции потом. Я ведь знаю, что вы просто так никогда не приезжаете. Опять что-то на душе?

— Да, надо б поговорить, Василь Павлович.

— Слушаю вас, Иван Викторович.

— Да так, вроде бы пустое… Может, и посмеетесь. Да только навязло. Пришел к вам с этим разговором как к человеку, который прожил без обмана. Право на искренность других вы заслужили.