Георгий Марягин - Стратег и зодчий

«Робинс так же, как и Садуль, убежденный сторонник признания Советской России.

При встречах с нами, журналистами, за чашкой чая этот резкий американец прямо говорит, что в его правительстве много туполобых, которые цепляются за минутные стрелки истории и думают оттянуть их назад, хотя знают, что история тащит весь мир только вперед.

Меня восхищает мужество Робинса. Он настоял на том, чтобы ему разрешили продолжать общение с Советским правительством.

Как-то он сказал: «Мальчики, если вам не удастся поговорить с Лениным, то обязательно постарайтесь увидеть его и послушать, как говорит этот человек. Когда я встречаюсь с Лениным, я вижу и чувствую всю Россию. Раньше я не понимал, что такое гений, думал, что это просто высокопарное слово. Стоило мне только первый раз встретиться с Лениным, как я почувствовал гениальность ума этого человека. Это человек, воплотивший в себе лучшие качества нации. Для него существует только одна цель в жизни — осуществить желания народа, создать страну равных и свободных».

Я поинтересовался мнением Робинса о Троцком. «Нечто вроде примадонны. Ему нравится то, что он имеет возможность говорить перед широкой аудиторией. Он эгоцентрист. Он, как примадонна, любит заигрывать с поклонниками. Для него важно отстоять свою фразу. Когда я встретился с ним, Троцкий соглашался с целесообразностью расположения американских и других иностранных военных частей в пограничных районах России: «Это позволит нам защитить вооружение и снаряжение от перехода в руки немцев…»

«Город полон противоречивых слухов. Из них самый острый и злободневный — об уходе Ленина из правительства. Утверждают, что большевики созывали совещание своего ЦК с партийными работниками Москвы и Петрограда. Ленин выступал на нем со своими тезисами о необходимости мира. Почти половина участников совещания поддержала «левых коммунистов», 16 человек — позицию Троцкого о революционной войне. И лишь пятнадцать приняли ленинские тезисы.

Есть слухи о том, что «левые коммунисты» сформируют новое правительство с привлечением меньшевиков, анархистов, левых эсеров. Садуль убеждает меня, что уход Ленина с поста главы правительства равносилен гибели революции.

Я не могу понять, что преследуют «левые коммунисты». Они руководят сейчас партийными организациями Петрограда и Москвы. Какова позиция Троцкого, вместе с ними пропагандирующего какую-то революционную войну в Европе? Откуда у них уверенность, что скоро в странах Европы начнется революция?..»

Непременный секретарь Российской Академии наук Сергей Федорович Ольденбург был озадачен присланным из Наркомата по просвещению «Положением к проекту мобилизации науки для нужд государственного строительства». Правда, Наркомпрос уже с начала января вел переговоры об участии академиков в его работе. Однако, обещая рассмотреть предложения Наркомпроса по сотрудничеству, в академии не ожидали столь быстрого развития событий.

Знакомясь с «Положением», которое, как сообщил представитель Наркомпроса, составлено по совету Ленина, Сергей Федорович невольно вспомнил печальную историю возникновения «Свободной ассоциации для развития и распространения положительных наук». Ее основала вскоре после Февральской революции группа академиков и профессоров при участии Горького. Сколько было надежд и мечтаний о создании новых институтов, научных издательств, популярных книг для народа! Но Ольденбургу, принявшему пост министра народного просвещения во втором составе Временного правительства, не удалось добиться внимания Керенского к насущным делам образования. Временное правительство не посчитало нужным даже встретиться с учеными, выслушать их.

А теперь достижениями науки интересуется Председатель Совнаркома! Мысли Сергея Федоровича перенеслись на четверть века назад. Тогда его навестил экстерн Санкт-Петербургского университета Владимир Ульянов, брат его друга Александра. Он пришел с просьбой рассказать о последних годах жизни брата.

Беседы с будущим юристом произвели на Ольденбурга сильное впечатление. Молодой человек поразил его своей эрудицией, убежденностью, что будущее России определяет развитие капитализма и рост рабочего класса. Обычно сдержанный в суждениях об одаренности людей, Сергей Федорович во время последней встречи с Ульяновым сказал:

— Я уверен, что вам предстоит совершить многое.

— Я хочу жить так, чтоб сделать больше для народа, — ответил Ульянов. — Если не задаваться целью сделать все, что ты можешь, то сделаешь мало.

Ольденбург вспомнил, как в первые дни после Октябрьского переворота он с делегацией профессоров направился к Ульянову-Ленину с просьбой освободить из тюрьмы министров Временного правительства. Этот визит решительно развеял наветы враждебных большевикам газет о стремлении Ленина уничтожить демократию, вождей других партий, интеллигенцию.

— Никаких репрессий Советское правительство не будет применять к тем, кто не станет мешать ему строить социалистическое государство, — разъяснил Ленин делегации. — Если среди министров есть образованные люди, мы предложим им работу в тех же министерствах. Мы будем благодарны той интеллигенции, которая начнет сотрудничать с Советами.

После этого визита Ольденбурга не покидало желание еще раз встретиться с Лениным, подробнее узнать о формах сотрудничества деятелей науки с новой властью. Он поделился своими мыслями с президентом Академии наук Карпинским и получил от него «карт бланш» для беседы с Лениным.

Встреча была недолгой. Ленин сообщил, что новое государство намерено строить социализм с помощью ученых. Убежденность Ленина в том, что ученые России будут активными участниками этого строительства, его расспросы о работах Комитета по изучению производительных сил России, об исследованиях академиков Ипатьева, Курнакова, Андрусова раскрыли огромный научный кругозор главы Советского правительства, показали, что Ленин пристально следит за научными открытиями, ценит труды творцов науки.

Сразу после беседы с Лениным Ольденбург навестил академика Вернадского, тоже близкого друга Александра Ульянова, и рассказал ему, что в Ленине он увидел многие черты Александра, так привлекавшие их обоих в годы юности, что неожиданно для себя он открыл сегодня ученого с энциклопедическим познанием происходящего в современной науке, ученого, захватившего его широтой мышления…

Ольденбург пункт за пунктом перечитывал «Положение», делал пометки на полях. У него созрело решение ознакомить с ним всех академиков на общем собрании. Для него «Положение» было символом дружеской руки Ленина, протянутой ученым России. Ольденбург решил ответить радушным пожатием. «Как отнесутся к «Проекту мобилизации науки» другие ученые? — раздумывал он. — Среди них есть люди реалистических взглядов, но есть и такие, кто недвусмысленно высказывает свое резкое отношение к «русским якобинцам», цитирует ядовитые фельетоны «новожизненцев» о «мифических» культурных и хозяйственных проектах нового правительства, о строителях «социализма нищих».