Георгий Марягин - Стратег и зодчий

Петроградский поезд пришел в Москву рано. Луначарский от коменданта дозвонился в Кремль. Дежурный по секретариату Совнаркома обещал прислать машину, и Луначарский через зал ожидания вышел на площадь. Все помещения вокзала были заполнены мешочниками.

— Пособляют железнодорожники мешочникам, — услышал Луначарский. Он обернулся, говорил пожилой рабочий. — Добились права перевозить продукты для себя, а на своем горбу спекулянтов в Москву тащат. Скоро кулаки всю мануфактуру скупят…

На площади перед вокзалом стоял невероятный гомон.

— Пироги жареные, печеные!

— Папиросы Асмолова!

— Спички Лапшина!

— Зажигалки!.. Кремни для зажигалок!

— Пареная требуха!

— Каша! Каша!

Кричали наперебой торговцы, расхваливая свой товар. По площади плыли густые запахи снеди.

Луначарский пробирался сквозь толпу покупающих и продающих, прислушиваясь к спорам, расспросам приезжих.

Подошел автомобиль. Путь в Кремль лежал через Сухаревку. Вся площадь вокруг башни стала огромной толкучкой.

Навстречу попались грузовики с вооруженными отрядами.

— Опять где-то анархистов унимать надо, — пояснил Луначарскому шофер. — Заняли особняки. Грабят все вокруг средь бела дня.

В секретариате Луначарского встретил Горбунов:

— Владимир Ильич в «Метрополе», там секретариат ЦК.

— По-прежнему, как и в Питере, дни уплотнены, — понимающе кивнул Луначарский на ворох бумаг, проектов, резолюций, докладных наркомов, подготовленных к очередному заседанию Совета Народных Комиссаров.

— Еще плотнее, — вздохнул Горбунов, — щели нет. Теперь Владимиру Ильичу приходится вести и ВСНХ. Многие «левые» ушли из учреждений. От оставшихся толку мало. ВСНХ сегодня главное внимание. Начинается восстановление и строительство. К вам в Наркомпрос наши материалы регулярно доходят?

— С большим опозданием. Последние протоколы Совнаркома от двадцать седьмого марта.

— Тогда знакомьтесь с новыми…

Луначарский с ворохом протоколов и постановлений удалился в комнату, указанную Горбуновым. Материалы последних заседаний сразу захватили его. Только двадцать дней минуло со дня ратификации договора, а уже созданы комиссии по электрификации Петроградской и Московской губерний, по орошению Средней Азии, рассмотрены проекты, некогда похороненные царскими департаментами, созданы объединения, тресты. За строками решений Луначарский угадывал ленинский размах, направленность.

Было видно, что Ленин не упускал ни одного часа передышки. Зачинался процесс рождения новой Руси, превращения ее из убогой и бессильной в могучую.

Незаметно пролетели часы. Было уже за полдень, когда Луначарский снова наведался к Горбунову.

— Надежд на скорое возвращение Ленина нет, — сообщил Горбунов. — После заседания ЦК началось совещание с «левыми коммунистами». Я сообщил Владимиру Ильичу, что вы приехали. Он просил обязательно встретиться с ним сегодня.

Только под вечер Горбунов пригласил Луначарского к Ленину. Анатолий Васильевич сразу увидел, что Ленин расстроен. Как всегда в такие минуты, он был бледен.

Ленин молча показал Луначарскому на стул, сам продолжал ходить по кабинету, о чем-то напряженно думая.

— Напрасно потерянный день, — нарушил молчание Ленин. — Бухарин и иже с ним вместо дела занимаются сочинительством. Сегодня целый день ухлопали на обсуждение написанных им пятнадцати тезисов о текущем моменте. Снова трескотня о Брестском мире. Снова ребячье упорствование, что поднимать народное хозяйство в России можно будет после международной социалистической революции, что нужно менять тактику, разрабатывать новые задачи Советской власти. Как могут люди, именующие себя марксистами, не понимать, что в новый период, который мы сейчас переживаем, возникают новые задачи?! Что ж, седьмого состоится пленум ЦК. Уверен, что он найдет нужным и архиважным определить первоочередные задачи данного периода. Мы заключили мир для того, чтобы получить передышку и строить, восстанавливать, учиться. Революцию нужно уметь видеть. А они начитались книжек и теперь долдонят цитаты из них. Ни один вопрос не исследуют… Трещат на всех перекрестках о революционной войне и ничего не делают для создания армии. Революция должна уметь защищать себя.

За внешне спокойными словами Луначарский чувствовал страстную взволнованность, переживание.

— Объявили бойкот. Отстранились от работы, — продолжал Ленин. — Какая-то детская игра в социализм! Требуют декретировать национализацию. Нужно управлять предприятиями. Эта работа дается не каждому, она требует особых свойств. Извольте учиться без чванства. У Тит Титычей? Да, и у них, и платить им за учение… Митингами и голосованием не управляют… Все их тезисы оказались бумажкой с горячими призывами. Ждать торжества социалистической революции во всем миро. Сколько прикажете ждать? С чем ждать? Ждать, пока все окончательно развалится и будет дезорганизовано? Или по методу товарища Осинского сразу все национализировать, а по методу Ломова в деревне все обобществить? Ждать полной победы пролетариата в международном масштабе. Теперь ваш покорный слуга уже не только соглашатель, но и реставратор капитализма. Не улыбайтесь. Я же возвращаю старые порядки. Понять не могут того, что власть завоевана, нужно заниматься экономикой. Немного потерпим… Попытаемся образумить. Сегодня ЦК поручил мне написать тезисы. А потом, скажем прямо, хватит с нас «левых»… Быть в партии — значит подчиняться ее дисциплине, не дробить ее на фракции. Силы нужно собирать, а не распылять… Что нового в Питере? С чем добрым приехали? — наконец садясь за стол и подвигая к себе папку с материалами для заседания Совнаркома, спросил Ленин. — Вижу, настроение у вас мажорное.

— Угадали, Владимир Ильич, привез ответ Академии наук. Он был принят на экстраординарном собрании девятнадцатого февраля.

— Значит, слухи, что ученые обсудили его в дни наступления немцев, верны?

Луначарский вынул из портфеля обращение Академии наук.

— А ведь очень важный документ, — прочитав его, сказал Ленин. — Это победа революции, победа, о которой я мечтал, когда в Цюрихской библиотеке знакомился с работами Комитета по изучению производительных сил… Анатолий Васильевич, что сейчас творится в научных кругах? Над чем работают корифеи науки? Что у Ипатьева? Что нового в лаборатории Рождественского? — расспрашивал Ленин.

Луначарский не был подготовлен к пространной информации об исканиях ученых. Он слышал о работах Павлова, но исследования профессора Рождественского, академика Ипатьева для него были терра инкогнита.

— Ученые пожали нам протянутую руку… Известно, что они не знают, где издать свои труды. Там у них бесценные богатства. Пока под спудом. Поручите Лебедеву-Полянскому. Он уже стал выпускать Белинского и Гоголя… Выходит, что в Питер следует срочно посылать товарища для уточнения задач, какие помогала бы нам решать Академия наук… Думаю, с этой миссией Горбунов справится. После уточнения задач прошу, Анатолий Васильевич, выступить на президиуме ВЦИКа с докладом. Начнем обновлять землю, добывать энергию, вскрывать клады земли… Еще одна карта «левых» бита. Только полчаса назад Бухарин и Оболенский доказывали, что ученые будут продолжать саботировать все планы Советской власти, что они будут сотрудничать с нами только по принуждению.