Георгий Марягин - Стратег и зодчий

— Есть опасность, что буржуазные специалисты будут идеологически влиять на нашу молодежь, — высказал свои сомнения Луначарский.

— Нам прежде всего следует уберечь молодежь от левацкого отрицания буржуазной культуры.

— Меня беспокоит, Владимир Ильич, не собьют ли наших молодых рабочих и крестьян их ученые наставники… Останутся ли наши парни и девушки нашими, став интеллигентами.

— Эту панихиду оставьте меньшевикам.

Ленин стал что-то набрасывать на листке блокнота. Луначарский собрал в портфель бумаги.

— Рано собираетесь уходить, Анатолий Васильевич, — продолжая писать, заметил Ленин.

— Вы утомились, Владимир Ильич, потом скоро заседание Совнаркома.

— У меня к вам два вопроса. Как дела с монументальной пропагандой? Что сделано?

— В Петрограду скульптор Залит заканчивает памятник Лассалю. Установят его на Невском возле Городской думы. Заказали несколько мемориальных досок…

— А в Москве кто работает, кого привлекли? Никого? Почему? Скульпторов нет или не желают сотрудничать? О важности монументальной пропаганды мы уже говорили. Может быть, объявить конкурс, поощрить людей? Второе. Кто создает революционные песни? — Ленин подошел к окну, распахнул форточку. — Скоро Первомай. Пролетариату нужны свои песни, яркие, призывные. Привлекайте композиторов, поэтов. Печатайте их произведения в газетах. Как хорошая песня заряжает людей!

В кабинет вошел Горбунов. Ленин взял папку материалов, подготовленных к заседанию Совнаркома, и, стоя у окна, развернул ее на подоконнике.

— Николай Петрович, зачем вы пишете «на просмотр В. И.», «полагал бы»? Просмотрели бумагу — в трех строках излагайте ее суть. Не принимайте от народных комиссаров их докладов без выводов и предложений. Кстати, пора поручить художникам создать государственный герб Советской России. Посоветуйтесь с Анатолием Васильевичем. А это что за гроссбух? — Ленин потряс рыхлым докладом. — Сколько времени понадобится на чтение такого доклада? Час, полтора? Это доказательство того, что докладчик еще не сформулировал своих выводов и заключений. Верните обратно его творителям. Больше десяти минут мы не можем уделить даже самому архиважному вопросу.

По заведенному обычаю Ленин обедал дома. В небольшой кухне, за простым столом, покрытым клеенкой, в четыре часа дня собирались Крупская, Мария Ильинична, Ленин.

— Как вкусно пахнет, Маняша, — произнес Ленин, заглядывая в кухню. — Что за блюдо смастерили? Из чего?

— Гороховый суп с корейкой. Аня прислала с Горой кусочек. Марку Тимофеевичу земляки привезли из Сызрани.

— Вот и полакомимся, Маняша. — Ленин положил на подоконник папку, подошел к умывальнику.

— Кажется, ты второй день не расстаешься с этой папкой, — заметила Мария Ильинична, разливая дымящийся суп.

— А где Надя? Опять на заседании? Кажется, придется издавать распоряжение по Совету Народных Комиссаров, чтобы делали перерывы на обед и отдых. Думают, что непрерывно заседать — какая-то особая доблесть. Соревнуются на заседательскую выносливость.

— Ты ведь тоже возвращаешься с Совета Народных Комиссаров не раньше полуночи, — улыбнулась Крупская, входя в комнату.

— Но я вовремя обедаю и после обеда отдыхаю час-полтора. А все наши наркомы после дневного заседания Совнаркома устраивают вдогонку совещания у себя. А вечером подремывают за столом. Приходится будить записочками, напоминать, что идет речь о делах, касающихся непосредственно их сферы.

— Так ты и не сказал, Володя, что это за папка, — напомнила Мария Ильинична, когда все уселись за стол.

— Один из великих документов революции, — многозначительно сказал Ленин. — Расскажу после обеда.

— Готовится новый декрет? — продолжала расспрашивать Мария Ильинична. — Можно тебе еще добавить? — предложила она, видя с каким аппетитом Ленин опорожнил тарелку.

— Уже издан. Самой верховной властью, — сказал Ленин. — Против добавки не возражаю. «Правила внутреннего распорядка Брянского завода». Надя уже читала и согласна со мной, что эти «Правила» войдут в историю рабочего класса. После каши я их тебе почитаю.

Обед закончился быстро. Ленин подождал, когда Мария Ильинична уберет со стола, попросил налить чаю. Крупская прошла в свою комнату.

— Маняша, ты не брала у меня «Методических вестников»? — спросила она, разбирая бумаги на столе.

— Брала. Положила на полку у окна, — ответила Мария Ильинична. Она села за кухонный стол напротив брата, выжидательно посмотрела на него.

Ленин раскрыл папку, начал выборочно читать «Временные правила внутреннего распорядка», разработанные завкомом и рабочей дирекцией Брянского завода.

— Это бывшие Губонинские заводы, Маняша, в Бежице. На митингах «левые коммунисты» кричат, что «Правила» — это кабала, а брянцы рассудили по-другому. Они начинают строгий учет производительности труда. Заставляют людей отвечать за брак. Заработную плату будут выплачивать только за выполненную работу и кончают с митинговщиной в рабочее время. Бездельников и нарушителей дисциплины требуют увольнять с завода. Это настоящий, рабочий подход к делу. Я не сомневаюсь, что брянские машиностроители быстро достигнут довоенной производительности. За социализм борются производительностью труда, а не красивыми фразами на митингах. Брянцы говорят: на наших фабриках дисциплина должна быть крепче, нежели на капиталистических. Без дисциплины, Маняша, нет производительности труда, нет качества, а без этого мы капитализм не победим. От призывов «Вперед к мировой революции!» производительность не поднимется. То, что брянские рабочие сами разработали и утвердили «Правила внутреннего распорядка», не ожидая, когда правительство утвердит правила, разработанные Народным комиссариатом труда и ВСНХ, — факт колоссального значения. Прошу, Маняша, скажи об этом правдистам. Пошлите человека на завод. Пусть опишет, как они применяются, как рабочие их выполняют. У нас много трескотни на газетных полосах. Все больше читаю о митингах, изложение речей, отчеты о разных ведомственных совещаниях, а опыта очень мало. Опыт — это достояние народа, и его нужно пропагандировать. В вашей типографии нужно ознакомить рабочих с брянскими «Правилами». Вы довольны тем, как печатается газета?

— Володя, бумага плохая. Нет хорошей краски.

— Бумага терпимая, как сказал мне рабочий-бумажник, — Ленин рассмеялся и повторил понравившееся ему слово, — терпимая. Но не от бумаги вот эти косые и сбитые строки, недопечатанный абзац. Наверное, рассыпали или не приправили набор. Среди типографских рабочих немало поклонников меньшевиков и «левых коммунистов». Им нравится, что те разносят на все корки советские порядки: понятно, при «хозяевах» типографщики зарабатывали неплохо.