Георгий Марягин - Стратег и зодчий

— Все, кто с ним сталкивается, убеждаются в этом. Я работал, Костя, в военном отделе ВЦИКа у Енукидзе. Ленин приходил к нам, просматривал сводки о формировании, об организации военкоматов. Организует армию он. Нарком, конечно, Троцкий. Но в Декрете о Красной Армии четко сказано, что всеми военными силами распоряжается Совет Народных Комиссаров, а народный комиссар по военным делам является непосредственным исполнителем. Подвойский занят формированием частей, инспектирует то, что формируют военкоматы.

— Почему-то Ленин вызывает либо дежурного, либо Кобозева, — раздумывал Языков. — Муравьева за все время не вызвал ни разу.

— Военный совет как относится к Муравьеву?

— Они в постоянном конфликте. Муравьев к своим комиссарам ездит, к Колегаеву, вожаку левых эсеров. Но и с тем у него какие-то нелады… Ты к нам в штаб назначен?

— Нет, формировать Первую революционную армию.

— На какую же должность?

— Командующим армией.

— Ого! — удивился Языков. — Но можешь считать, что должность временная. Муравьев заменяет присланных командиров. Из-за этого у него главным образом столкновения с Военным советом.

— Столкновений я не боюсь. — Тухачевский посмотрел на часы. — Пойдем в штаб, нужно представляться командующему фронтом. Что за силы у противника?

— Если бы знать, что у противника, — зло произнес Языков. — Все вычерчиваем планы и схемы. Муравьев уверен, что в Саратове и Оренбурге лишь караульные части. Дутов и Каппель не дураки, воевать умеют. Они не держатся железных дорог, а создают сплошной фронт. Беда, Миша, нет штаба фронта. Один старик полковник, воевавший еще в японскую, как-то говорил мне: «Похоже на штаб Куропаткина, только у того при каждом штабе были сестры и коровы, а здесь при штабе фронта варьете и целая стая каскадных потаскух». Сам увидишь, что делается. Муравьев… — Конец фразы Языкова заглушило цоканье копыт. Отлично снаряженная, нарядно одетая сотня выскочила из-за поворота улицы и мгновенно остановилась перед штабом фронта. Вслед за ней выехал экипаж с двумя военными. Когда экипаж остановился, военный, стоявший на подножке, соскочил и фальцетом прокричал:

— Эскадрон, подвысь! Смирно! Равнение направо, герои!

Сверкнули под солнцем шашки, выхваченные из ножен.

Из экипажа вышел высокий, статный, красивый военный, эффектно прикладывая руку к головному убору, прошел мимо эскадрона в здание штаба.

— Комфронта, а команду подавал Чудошвили. Еще встретишься с этим типом. Ну, я пойду, Миша. — Он пожал локоть Тухачевского и пошел в обратном от штаба направлении.

— Благодарю от лица службы! — выкрикнул Чудошвили с легким кавказским акцентом. — Всему составу двойную порцию. Шагом марш!

Сотня тронулась. Чудошвили что-то сказал по-грузински и, довольно похлопывая себя по бедрам, проводил сотню, затем, щеголевато повернувшись на каблуках, вприпрыжку направился в штаб.

Муравьев сразу принял Тухачевского. Он сидел за огромным столом, покрытым картой.

— Ждал вас. Рад, очень рад. Вчера о вас прибыла шифровка, дорогой Михаил Николаевич. А я собирался сам выезжать в Инзу. Скажу откровенно, предложил себе психологическую загадку: если командующий армией проедет прямо в свой штаб, значит, как и все другие мои командующие, самостийник — так на Украине называют автономистов. Их на моем фронте хватает. Прошу садиться. А если приедет ко мне, значит, военная косточка, человек, уважающий дисциплину, субординацию. Вас еще не устроили в гостиницу?

— Я хочу сегодня же выехать в штаб армии.

— Не нужно спешить. Одним днем ничего не наверстаете, а отдыхать нужно. Мы умеем воевать, умеем и отдыхать. Сегодня вечером убедитесь. Вы офицер, какое заканчивали?

— Александровское, в четырнадцатом.

— Что же застряли в поручиках?

— Был в плену.

— Это ничего не значит. Я знаю людей, которые после февраля из «беспросветных» попали в «двухпросветные». Но дело не в званиях.

Тухачевский подал Муравьеву удостоверение и рекомендательное письмо Московского военного округа.

— «Предъявитель сего, — стал читать вслух Муравьев, — военный комиссар Московского района Михаил Николаевич Тухачевский командирован в распоряжение главкома Восточного фронта Муравьева для исполнения исключительной важности задачи по организации и формированию Красной Армии в высшие войсковые соединения и командования ими». Комиссар Московского района, — не скрывая удивления, повторил Муравьев. — Ага. — Он подчеркнул красным карандашом несколько строк в рекомендательном письме. — «Он является одним из немногих военных специалистов Коммунистической партии».

— Прошу к карте, — приподнялся над столом Муравьев. — Вот, видите, вдоль Волги отряды. Это «части» так называемого фронта. Я их все соберу в два кулака. Сейчас у нас четыре армии. Особая, в районе Саратова. — Муравьев, как бы позируя перед кем-то, проводил рукой по карте. — Первая действует в районе Кузнецк — Сенгелей — Бугульма, вторая — возле Уфы. У нее два фронта: на восток и на запад. Третья армия — в районе Екатеринбурга. Я решил главные усилия направить на Самару. Здесь мы осуществим красивый обходный маневр. Особая армия обойдет самарскую группу противника, выйдет к Уральску и Оренбургу. Вашей Первой армии, Михаил Николаевич, широкая дорога. Вот по этому степному всхолмью Кузнецк — Сенгелей — Бугульма вы двинетесь на Сызрань и Самару. Сожмете кольцо вокруг нее, пересечете дорогу отступления на Уфу. Третья армия будет наступать на Челябинск. Вторая — в юго-восточном направлении. Все продумано до деталей. Сейчас только нужно создать настоящие армии. Прошу помнить, что ваша центральная, но ее еще нет, она в зародыше. И такой план не понравился нашему путейцу.

— Какому путейцу? — удивился Тухачевский.

— Это мы так зовем Кобозева, — расхохотался Муравьев. — Он путеец по образованию. Строил бы дороги. Нечего заниматься военными делами. Не понимаю, как эта гражданская личность могла расколотить Дутова. Увидите сами, убедитесь, кого поставили во главе Военного совета. Вам придется ему представляться. Живет где-то в тупике на станции, в вагоне, по-спартански.

— А какие сведения о коммуникациях противника, о его силах? Что у него в Самаре, Оренбурге?..

— Это вам сообщат в разведотделе. Я полагаю, что в Самаре небольшие разрозненные отряды белогвардейцев. Что-то вроде наших групп и многочисленных армий. Расчихвостим их одним ударом.

— Что входит в Первую революционную армию?

— Это вы, дорогой мой, доложите мне немедленно по прибытии в Инзу. Там есть штаб, пока только из пяти человек. У нас его называют штаб «ичей»: там Панчич, Данчич и еще какие-то «ичи». А войско? Здесь нужно разобраться. Получаю телеграмму со станции Добрянка. Дает ее «командующий войсками Пыльников». Начинаю выяснять. Оказывается, все войско — две роты, составленные из чапанов — местных крестьян. Приходит вторая телеграмма: какой-то Гай-Гай где-то кого-то щиплет. Вы, значит, коммунист?