Лев Лондон - Снег в июле

— Ну, если… — «С этим Важиным спорить нельзя…»

— Вы довольны, Нина Петровна? — спросил Важин. Сейчас и ее можно было поставить на место. — Это второе, что я хотел вам сказать, когда вошел сюда.

— Да, довольна. — Она слегка улыбнулась. Что и говорить, Важин пробивной человек и смелый. Только почему молчит Самотаскин? Она украдкой посмотрела на него.

Подул сильный ветер, хлопнули створки окна. Алешка вскочил и начал их закрывать.

— Не нужно, Алексей. — Незнамов обернулся, задумчиво посмотрел в окно. — Будет дождь.

Алешка подсунул под створки деревянные клинышки, которыми, видно, тут постоянно пользовались.

— Спасибо… Вот еще, Игорь Николаевич, вам предстоит ответить и Алексею. Он тут говорил, и вроде правильно. Вы и заказчик нарушили правила приемки домов.

— Правила? Ну что ж, наверное, придется ответить. Тем более что у нас уже был сегодня разговор, — Важин вопросительно посмотрел на Алексея.

— Был разговор, Игорь Николаевич, это точно. Но вроде каждый остался при своем.

Важин презрительно сжал губы.

— Правила, конечно, нужны. Но если не смотреть в суть вещей, а упорно и тупо выполнять правила, можно погубить дело. Что нужно: соблюдение правил, различных ограничений, которые сегодня действуют, а завтра, быть может, как это часто бывает, скажут, что они вредны, или нужно дело? Я давно уже, Борис Борисович, думаю над этим. Давно пора кончать демагогию! Есть только одна «лакмусовая бумажка», при помощи которой должна определяться правомерность действий руководителей — райисполкома, или треста, или мастерской — «всё для дела, ничего лично для себя». Во имя дела можно нарушать любые ограничения, правила. Для себя лично — не сметь ничего! — Важин встал. Слова его прозвучали веско и убедительно.

— Значит, приемка корпуса нужна была для дела? — спросил врач.

— Да, она нужна была для района. Нужно было выполнить план. — Важин вышел из-за стола. — Будем кончать?

— Приемка корпуса не нужна району, — вдруг тихо сказал Самотаскин.

— Что-что? — насмешливо переспросил Важин.

— Район — это люди, живущие и работающие тут. Ни для кого — рабочего, служащего, новосела — ненужно было принимать в эксплуатацию незаконченный дом. И строителям это не нужно. Я ведь подписал письмо-отказ от государственной комиссии. Приемка корпуса номер четырнадцать нужна лично вам… рапортовать о выполнении плана.

В комнате стало тихо.

— А собственно говоря, кто вы такой? — Важин уже пришел в себя от неожиданности. — Какое вы имеете право отказываться от государственной комиссии?

— Я пока еще управляющий трестом.

— Управляющий? Нет, уважаемый! — Важин посмотрел на часы. — Сейчас в главке уже, наверное, подписан приказ. — Вы тут стали человеком посторонним, а посторонние люди… — Важин подошел к телефону и набрал номер. — Наседкина! — властно потребовал он. Все получалось хорошо: именно сейчас, в присутствии Нины, он должен разделаться с Самотаскиным. Попросту предложить ему уйти отсюда.

В трубке раздалось покашливание.

— Товарищ Наседкин, это Важин. Как там, приказ подписан? — То, что сообщил начальник отдела кадров, поразило его: Самотаскин утвержден управляющим трестом. Важин так сжал трубку, что побелела кисть. Как это могло случиться? Кто вмешался? Выгадывая время, он еще держал трубку… Нет, он не даст в начатом споре такой козырь Самотаскину. А завтра еще повоюет с главком. Важин равнодушно сказал: — Пока приказа еще нет. — И вслед за этим, не упуская инициативы, спросил с иронией: — Значит, вы утверждаете, что приемка корпуса номер четырнадцать району не нужна? Нужна лично мне?

— Да, — спокойно подтвердил Самотаскин. — Лично вам.

— Вы, конечно, не правы. Я мог бы это доказать, но время позднее. Одно ясно, что после того, как Нина Петровна получит целый месяц на отделочные работы, никто от приемки дома не пострадает. Новоселы въедут в отличные квартиры. Вы согласны?

— Да, на этом доме новоселы не пострадают. Но их удобство все же не самое главное…

— Вот тебе и раз! — Важин развел руками, деланно рассмеялся. — Нина Петровна, уж вы мне помогите.

Нина посмотрела на них. Самотаскин ссутулившись сидел на скамейке, а Важин, крупный, уверенный в себе, покровительственно улыбаясь, стоял перед ним. Но была в Самотаскине тоже какая-то спокойная уверенность, так поразившая Нину при сегодняшней встрече.

— Завтра или послезавтра сюда вернутся бригады, — продолжал Самотаскин, — придут прорабы. Вы думаете, они не узнают, что корпус, на котором еще надо работать месяц, принят в эксплуатацию государственной комиссией?.. Разве после этого до них дойдут передовые газет, лозунги, различные призывы? Вы и подобные вам работники развращаете людей…

— Вы так не имеете права говорить.

— Имею! — Самотаскин выпрямился. — Вполне возможно, я уже не управляющий, но я сам был рабочим, был прорабом. Знаю, как присматриваются они к своим руководителям. Каждый промах руководителя, каждый неправильный поступок тяжело отражается на коллективе. Вы, наверное, сейчас думаете, что если район формально выполнил план жилья, то это ваша победа?.. Нет, поражение. Завтра жители района будут смеяться над вами. Вы и их развращаете, не только строителей.

Деланная улыбка слиняла с лица Важина, но он сопротивлялся:

— Вы, Самотаскин, давно уже не работаете прорабом. Думаю, что сегодняшний прораб скажет другое. Я видел в соседней комнате Круглова. Позовем его, пусть скажет. — Важин подошел к двери.

Но Круглов вошел без вызова.

— Я слышал спор. Конечно, Петр Иванович Самотаскин прав. Я расскажу вам еще о приемке дома…

Сверкнула молния — раз, другой — несколько секунд, и тяжело ударил гром. Пошел крупный дождь.

Незнамов смотрел в окно.

— Человек перегораживает реку, — сказал он, ни к кому не обращаясь, — и она покорно покидает многовековое русло, стремится в узкую щель, чтобы вертеть турбины; человек осушает болота, тысячи живых существ погибают или уходят в другие места. Все терпит природа. И человек начинает верить в свое беспредельное могущество… Он так загордился, что обокрал самого себя. Поверил в магию цифр.

Незнамов посмотрел на Важина.

— И у вас так, Игорь Николаевич. Только цифры!.. Строится обычный дом. По типовому проекту, из типовых деталей. Нужно собрать готовые конструкции и отделать помещения. Просто!.. Почему же мы, люди, которые своими руками не кладем кирпич, не ставим панели, затеваем вокруг этого простого дома такое сутяжничество? Во имя чего?.. — Он взял со стола листок. — Вот пишу: «Осмотрев корпус № 14, удостоверяю: к приемке в эксплуатацию дом не готов. Акт государственной комиссии должен быть аннулирован». — Он подписал и подвинул листок на середину стола. — Спасибо вам, Петр Иванович!