Виктор Лихоносов - Люблю тебя светло [сборник]

— Иди пить чай! — крикнула Настя из комнаты. Затем помолчала, подошла, толкнулась чашечками колен в его спину, мерно поталкивалась. — Компоту хочешь?

— Нет.

— А что хочешь?

— Ничего.

— Иди мой ноги! — сказала она. — И дай мне носки, я постираю. Рубашки, конечно, грязные? И майку снимай.

— Она чистая.

— Я знаю, какая она чистая.

— Что ты знаешь, — сказал он спокойно. — Что ты вообще понимаешь.

— Ду-урной, — сказала она. — Все я понимаю. Если бы я не понимала, я, знаешь бы… Дурной ты как пробка. Я тебе мешаю, да? Ох и дурной.

Она потом до ночи стирала, носила мимо него воду и белье, ворчала:

— Сидишь! Расселся он, скажите. Снимай майку! Ну, ладно, не снимай.

— Вот ты даешь, — засмеялся Костя. — Почему?

— Сходим на море, а майку потом. Хорошо?

Когда они вышли и спустились с песчаной горки пляжа, Настя, заглядывая ему в лицо, спросила:

— Ты на меня уже не сердишься?

Костя нарочно промолчал.

— А? — по-детски приставала она. — Не сердишься? Если не сердишься, на «три» ты уже смеешься. Смотри: ра-аз, два-а-а…

Настя никогда не чувствовала себя виноватой, и все, чем он жил в дороге и наедине с темным небом, ее нисколько не интересовало. Нацеловавшись с мужем, она уснула в уверенности, что ее Косте ничего больше не нужно.

1963

Очаровательно!

Вашу руку, милая богиня, прошу вас.

— Так вы не любите играть в фанты?

— Я не люблю эту игру, потому что надо все время быть остроумной, я слишком глупа для этого…

— Счастливы бедные умом! Что ж, я предложу вам фанты, которые не будут тягостны для вашей маленькой головки, — давайте играть в… «соседи».

Век Людовика XV.

— Проклятый рост! Я никогда не могу остаться неузнанным.

— Говоря об Охте, вы знали, конечно, что среди девушек, которые здесь присутствуют, ни одна не бывала в Петербурге, кроме меня, не так ли?

— Возможно, мадмуазель! Но в этом случае меня не обмануло мое сердце.