Анна Лупан - Обрести себя

Арион отпустил вожжи, и Гнедой замедлил шаги. Так повелось издавна. После того как выедешь в поле, надо немного умерить шаг лошади, дать остыть заботам, привести в порядок мысли. После этого являешься в бригаду спокойный, очищенный от всего вздорного и случайного. Эти несколько минут покоя Арион особенно ценил, они давали ему силы на целый день работы. Гнедой ступает мягко, легко, боясь нарушить благодать утра. Сколько лет уже почти каждое утро везет Гнедой своего хозяина; нет такой горы, на которую они не поднялись бы, нет равнины, которую бы они не измерили вдоль и поперек. Иногда Ариона искушала мысль бросить бедарку и купить мотоцикл, как это давно сделали все остальные бригадиры, — очень уж старомоден его способ передвижения. Но он не переносит запаха бензина и выхлопных газов. Да и жалко разлучаться с Гнедым. Лошадь составляет частицу его молодости, и, какой бы трудной она, эта молодость, ни была, он дорожит ею. Расстаться с Гнедым — значит потерять эту сладкую дорожную истому, песни жаворонков, шелест травы, запахи полевых цветов. Расстаться с Гнедым — значит отказаться от этих необыкновенных минут, когда все вокруг доверчиво открывается тебе, и ты, забыв о всех печалях, сам становишься ясным и свежим, как это утро.

— Эх, Гнедой, не зря Еремия просится в поле, — внезапно обратился Арион к лошади.

Мерин в знак согласия закивал головой и всхрапнул. Старенький стал Гнедой, еле держится.

День все разгорался. Целые стада божьих коровок вышли пастись на птичью гречиху, которая росла вдоль обочины. Трава стала красной от них. Слабый ветерок пахнул в лицо и донес вместе со смешанным ароматом поля густой запах взрыхленной земли, горячего масла и горючего. Из-за гребня холма слышался шум тракторов. Арион расправил плечи, приосанился и подбодрил вожжами Гнедого. Возле фермы он повернул налево, в долину, и спустился прямо в Волчанку. Два мощных «С-100» двигались по целине. Арион помнит, как в старину в зимнее время отсюда совершали на деревню налеты волки и лисы. Ни одна зима не проходила без бед — у одного волки разорвали теленка, у другого — овец, у третьего задавили кабана. Волчанка держала под угрозой всю деревню. Изредка, когда становилось уже невмоготу, местные власти устраивали облаву на волков и лисиц. Впрочем, охотились богачи больше для собственного удовольствия. Что им до крестьянского скота? Крестьян посылали загонщиками. Охота продолжалась по два-три дня, пока загонщики не оказывались в изорванных постолах, а примария не наполнялась убитыми зверями. Добыча в основном состояла из зайцев и лисиц. Волков же убивали редко. Если кому-нибудь удавалось добыть волка, это считалось чрезвычайным происшествием. Тогда вся деревня валила смотреть на добычу. Это всем позволялось, причем бесплатно. Однажды зимой, когда Ариону было лет семь, мать позвала его:

— Рионикэ, хочешь увидеть волка?

Она вытерла ему нос, поправила старый отцовский башлык. И они пошли в примарию. Там было столько народу, что к волку едва удалось пробиться. Волк лежал посредине большой светлой комнаты, казалось, он просто спал. Величиной он был с теленка, а то и больше. Красивый серебристый мех напоминал господскую доху. Ариону страсть как хотелось пощупать мех. Но тут он увидел господина Вырлана, стоящего над зверем. Ариону он был известен не как примарь, а как владелец прекрасного сада, обнесенного высокой стеной с колючками по верху. Перелезть через такую ограду не под силу мальчикам. А запретный плод, как известно, сладок. Все деревенские пацаны мечтали перебраться через ограду, пока не нашелся один башковитый сорванец, который просто сделал подкоп. Арион не был святее других и, едва заметив этот подземный ход, полез туда. Но не успел он просунуть голову, как почувствовал, что схвачен за горло. Попробовал вылезти обратно — еще сильней сдавливало шею. Кто-то сжимал горло все сильнее и сильнее. Арион закричал.

— Захочешь еще яблок? — спросил Вырлан.

— Нет.

— Тогда убирайся, пока не получил еще и пару оплеух. Беги и другим передай, как зариться на мои яблоки.

После этого Арион обходил дом господина Вырлана за пять верст. И теперь, увидев его возле волка, Арион потянул мать за рукав: скорей на улицу.

— Не бойся, глупышка, он же мертвый, не укусит, — успокоила мать.

Сколько лет прошло с тех пор! Исчез куда-то господин Вырлан, пропали и волки из этих мест. И вот теперь, в это погожее весеннее утро, лемеха плантажных плугов начали писать новую биографию Волчанки. Отогнав давние воспоминания, Арион выпрыгнул из бедарки.

— Вот что такое техника, Гнедой! — сказал он с некоторой грустью, глядя на перевернутые пласты. Достал из кармана рулетку, измерил глубину вспашки — больше семидесяти сантиметров. Значит, повезло — трактористы попались совестливые. Ну и пахота! За лемехом остается чуть ли не окоп. Арион нагнулся, взял горсть влажной земли, растер ее в ладонях. Земля жирная, как масло. Поднес к носу, с наслаждением втянул в себя ее запах, чувствуя, как свободней становится в груди, как быстрее стучит сердце и проворней бежит в жилах кровь. Вновь молодым и сильным почувствовал он себя.

Арион отпустил Гнедого пастись, а сам пошел навстречу одному из тракторов. Трактористы незнакомые, их прислали вместе с техникой лишь для плантажной вспашки со станции обслуживания колхозов.

— Мягкой пахоты, ребята, — пожелал он, подойдя к остановившемуся трактору.

— Спасибо.

— Что, отдает душу Волчанка?

— Задвигаем задвижку навсегда. Можете прощаться с ней, бадя, пока не поздно.

— Вот где выросли бы арбузы.

— Так нужно сеять.

— А что думаете, можно и посеять, особенно в первые годы, когда деревца только возьмутся. Сколько раз завернули?

— Раза четыре.

— Агронома не видели?

— Нет.

— Договорились встретиться здесь.

— Может, еще придет.

— Ну, а пашется как? Не твердо?

— Ничего, еще не такое приходилось пахать.

— Поели?

— Уже опять проголодались.

— Кто вас кормит? Тодерикэ?

— Кто ж его знает. Такой… В общем, бело-зеленая жердь.

Арион улыбнулся — точный портрет Тодерикэ. Любят, видно, ребята побалагурить, это хорошо. Берегись замкнутого, а с веселым человеком легче работается: что в душе — то и на языке, камня за пазухой не держит. Арион подтвердил:

— Если белый да еще и зеленый, — значит, Тодерикэ.

Повара бригады механизаторов он отрекомендовал с теплотой. Но трактористы не успокоились:

— А почему в вашем колхозе парень с черпаком и в фартучке? Разве девчат не хватает?

Арион неохотно ответил:

— Есть-то есть, да в кулинарии ничего не смыслят. Пища у них всегда пригорает.

— Если так, то обойдемся лучше без девчат. А вы, бадя, как думаете?