Анна Лупан - Обрести себя

Билеты в цирк принесла эта самая Паулина. Правда, сделано это было достаточно дипломатично: она пригласила Ангелину с Дануцем. Ангелина, естественно, отказалась, мол, цирк она не любит, и предложила свой билет Илиешу. Дануц, конечно, хотел в цирк, и старшему брату нельзя было отказаться.

Все эти маневры матери раздражали Илиеша. Он, пожалуй, не прочь познакомиться с Паулиной покороче, да эта навязчивость выводила из себя. А так женщина она что надо — неглупая, симпатична, что называется, кровь с молоком. Была замужем за офицером, однако не сошлись характерами, развелись. Офицер оставил ей однокомнатную квартиру со всем, что там было, и уехал куда-то на восток, чуть ли не на Курильские острова. На вопрос, чего его понесло в такую даль, Паулина сказала, смеясь:

— За романтикой.

Истинную же причину не открывала, хотя вообще-то все выкладывала о своей жизни.

Илиеш уже на второй или третий день знал, что, оставшись без мужа, не имея специальности, она не растерялась, пошла разнорабочей на зеркальную фабрику. Там она подметала полы, мыла стекла. Ей нравилось, как гравер бадя Тудор гравирует цветочки на стекле, которое потом становится зеркалом. Она приглядывалась, умоляла дать и ей попробовать, но высокомерный бадя Тудор и слушать ее не хотел. Однажды гравер заболел и не вышел на работу. Он считался незаменимым. Начальство металось и стонало — горел план. Тогда Паулина взяла забракованное зеркало и попробовала выгравировать лепесточек по лепесточку цветок. И что вы думаете — получилось! Но зато какой скандал был, когда бадя Тудор вышел на работу. Он не мог смириться, что какая-то баба посмела взять в руки его инструмент. Ведь прежде начальство боялось дохнуть на него — только чтобы единственный гравер не обиделся! А тут, можно сказать, самостоятельно освоила его недоступное простому смертному ремесло. Мало того что сама научилась, так еще двух подружек стала обучать. Бадя Тудор до сих пор не здоровается с ней, однако нос уже не задирает, как прежде.

Бесчисленное количество стеклянных, с гравировкой полочек и всевозможных зеркал наводняло не очень богатую квартиру Чулики. Из этого можно было заключить, что Паулина дружила с его семьей еще до приезда Илиеша. Может быть, письмо матери Илиешу с предложением вернуться домой было продиктовано тем, что ей хотелось видеть Паулину своей невесткой.

Мать часто словно бы между делом, но так, чтобы Илиеш услышал, хвалила Паулину, отмечала ее трудолюбие, ум, хозяйственность:

— И красива, и порядочна, одно удовольствие шить для такой клиентки. А как на ней сидит платье!

Илиеш удивился как-то: чего же она не выйдет замуж, если у нее такая бездна достоинств? Мать не без грусти начала объяснять, словно жалуясь на свою судьбу:

— Что ей, плохо, что ли, одной-то? Когда хочет, встает, когда хочет, ложится. Никто не морочит голову, ни перед кем не отчитывайся. Нынче, дорогой сыночек, женщине легче жить одной, чем замужем. От мужа никакого облегчения. Только лишние хлопоты да горе.

Годы сильно изменили не только облик Ангелины, но и характер. Она стала холодной, расчетливой, во всем искала выгоду, пользу. Свой брак с Чуликой она считала уже не благословением судьбы, а скорее нелегким испытанием. Ее теперь сильно мучило, что она нигде и никогда не работала. Все чаще и чаще приходили мысли о близящейся старости — тогда она уже не сможет шить и вынуждена будет существовать на пенсию Чулики. Избалованная родителями и первым мужем, она тяжело переносила скаредность Чулики. В ее сердце начинали пробиваться ростки ненависти к мужу. Она чувствовала, как ее охватывает бешенство, когда Чулика своим слащавым голоском начинал упрашивать, чтобы она перелицевала его какую-нибудь старую куртку или пиджак, изношенные до последней степени, когда заставлял кипятить позавчерашнюю заварку, чтобы сэкономить щепотку чая. Она не могла сделать ни одного движения, чтобы не вмешался Чулика. Поэтому она так тосковала по мало-мальски самостоятельной жизни. Паулина покорила ее своей независимостью и смелостью. Ей было ясно, с какой целью Паулина так часто заходит к ним. Нужно быть слепой, чтоб не догадаться. И она помогала Паулине добиться цели.

Она и разыграла этот спектакль с билетами в цирк. Упрямство сына ей было хорошо известно, поэтому она старалась действовать осторожно, чтобы не вспугнуть его.

Если бы удалось женить Илиеша на Паулине, она обеспечила бы себе спокойную старость. Паулина была именно той женщиной, с которой ей хотелось породниться. Веселой, с легким характером, сердечной.

Илиеш разгадал этот план: «Зря стараешься, мать. Не такой уж я мямля, чтобы попасть в твои сети. От хваленых невест лучше держаться подальше». На этот раз он подумал, что в цирк сходить с Паулиной можно, тем более что это доставит удовольствие Дануцу, да и самому развлечься не мешает. Ведь прогулка с Паулиной до цирка и обратно ни к чему не обязывает. К тому же ему немного льстило, что его персоной еще интересуются женщины, подобные Паулине.

Утро выдалось холодное и туманное. Чахлый комар прилип к дверному косяку, надеясь пробраться в теплую комнату. Стая ворон носилась над домами, громко каркая. Это предвещало перемену погоды. Около одного из подъездов стояла «скорая помощь». Влажный холод пробрался под плащ; Илиеш застегнулся до самого верха, поднял воротник и ускорил шаги.

Приближаясь к «толкучке», Илиеш отвлекся от своих переживаний. Истинная толкучка начинается еще задолго до рынка — в автобусе. Чтобы найти «толкучку», не надо проводника: держись людей — не заблудишься. Нагруженные кошелками, свертками, тюками всяких форм и размеров, люди торопились занять места попросторней и повыгодней. В наши дни такое зрелище кажется довольно странным. Вот уж где действительно проглядывает старое, уходящее, смешиваются драма и комедия. Элегантные юноши, как фокусники, доставали из карманов крохотные транзисторы, магические браслеты с японскими иероглифами, которые якобы регулируют давление крови, немыслимые авторучки зарубежных фирм, предлагали всевозможные куртки и прочее — чуть ли не все чудеса двадцатого века. А рядом с ними можно увидеть дряхлую, высохшую старуху, которая продавала какую-нибудь рамочку с облупившейся краской или погнутые вилки и потускневшие ложки.

В толпе человек невольно подчиняется ее ритму, начинает беспричинно суетиться, толкается, наступает на ноги. Общая суета заразительна. Все становятся наглее, грубее, вульгарней, всех охватывает какая-то лихорадка.

Впервые попав в такую кашу, Илиеш растерялся. Ему казалось, что он каждому стоит поперек дороги, каждому мешает. Его бросало из стороны в сторону. Что-то подобное он испытывал в детстве, когда в Валурены приносили икону пресвятой богородицы из Гырбовца. Икона эта считалась чудотворной, и о ней много писали тогда в газетах. Навстречу иконе вышло все село, улицы перед ней застилали коврами. Раз это привлекло взрослых, то можно понять, какое любопытство это вызвало у мальчишек! Илиеш с Ионом тоже хотели посмотреть на чудотворную икону. В толпе они потеряли друг друга. Мальчик остался среди толпы, молившейся об избавлении от бед и болезней. К счастью, вовремя подоспел Роман, который услышал крик пасынка и вынес его.