Василий Кондрашов - Небо выбирает нас

— Терпи, Музыкант! Затылком чувствую — тормозит. Объезжать и удирать не будет.

— Быстрей бы, все штаны промокли.

Автобус притормозил и, как показалось Петьке, остановился чуть ли не возле его головы.

— Что с ним? — услышал он голос шофера.

— Лежит вот… Не пойму — то ли дышит, то ли нет.

Петька услышал стук подошв по ступеням автобуса и почувствовал, как наклоняется над ним шофер. В это время по свистку высокого из подъезда выскочили поджидавшие сигнала ребята и вихрем влетели в автобус. Шофер после секундного замешательства бросился к баранке, включил зажигание, но, поняв, что опоздал, мотор запускать не торопился. Низкорослый сел справа от шофера на первое боковое сиденье и не без намека постругивал палку.

— Тише, не надо кричать, — начал успокаивать шофера высокий, хотя тот и не собирался кричать. — До станции семь километров. Так ты нас туда без шума. Договорились?

— Ясное дело! — с подавленной обреченностью ответил шофер. — Мотаешься целыми днями, а тут вот такие…

— Семь километров!

Шофер, больше не пытаясь продолжать разговор, включил скорость.

Когда въезжали в поселок, Петька все еще не решил, где остановить автобус: у дома или где-нибудь в сторонке, а потом подойти пешим. Мало ли что завтра взбредет в голову шоферу! Запомнит дом, позовет милицию — и привет! А после отец лупку устроит.

Петька улыбнулся, вспомнив, что еще не говорил ни отцу, ни матери о работе на заводе.

«Пусть думают — шатается, а я им бац первую получку и пропуск на завод! Вот комедия будет!»

Автобус Петька попросил остановить, не доехав до дома метров триста. Так он посчитал надежнее. Когда автобус на перекрестке скрылся за магазином, Петька собрал вокруг себя ребят и сказал, что ломы, лопаты лежат у него дома, а сам открыл проволочным крючком двери в заборе и исчез во дворе. Вернулся он через несколько минут с двумя лопатами и тремя ломами, в сопровождении трех собак.

— Веди на пруд! — приказал высокий. — Ты, Музыкант, будешь временно моим помощником, Ребя! Разбирай лопаты и ломы и айда за Музыкантом!

Петька, как проводник, шел первым, рядом с ломом на плече шагал высокий. Из подворотен часто выскакивали сонные собаки и захлебывались от лая, но, заслышав утробный рык крупных Петькиных псов, с паническим визгом скрывались за заборами.

По пути к пруду Петька рассказывал про деда-фронтовика, и высокий пообещал ему перекопать все дно пруда и найти самолет. В крайнем случае, говорил он, можно попросить и брата, который работает на экскаваторе.

— Вот она, плотина, — остановился Петька на небольшой, вытянувшейся лентой возвышенности.

Оглядевшись, ребята заметили в реденьком свете луны ледяное поле пруда, а позади — крутой спуск с плотины.

— Ну что? Начали? — И Петька первым ударил ломом в мерзлый грунт.

— Не спеши, Музыкант. Не с того места начал, — остановил Петьку высокий. — Нужно снизу начинать. В основании плотины что-то вроде туннеля копать.

— А ты последним перед водой станешь дыру пробивать? — с подковыркой спросил низкорослый.

— Не бойся, тебя не заставлю. Эх! Пропадай мое пальто! — И с ломом в руках бросился вниз по склону, и вскоре послышались редкие, но сильные удары в основание плотины.

Перестук ломов и лопат о мерзлый грунт был похож на короткие пулеметные очереди. Быстро разогревшиеся от непривычной работы ребята посбрасывали с себя пальто и остались в пиджаках и спортивных куртках.

Земля поддавалась неохотно. У Петьки уже лопнули на ладонях скороспелые мозоли, и раны горели, как будто в них насыпали перца или соли. А он все долбил и долбил оледенелый грунт, в душе переживая, как бы не ушли ребята и не оставили его одного.

— Кончай работу, Музыкант! — услышал он за спиной голос высокого и с тревогой обернулся. — Не проклевать нам ее.

— А как же… самолет? — Петька, прижав к груди грязный лом, со страхом ждал ответа.

— Ты знаешь, где сток у пруда?

— Знаю… Вон он, в начале плотины.

— Знаешь, а не сказал, — упрекнул высокий. — Хорошо, что мне в голову стукнуло по плотине пройтись. Там такая техника — через час по дну пруда ходить будем!

— Ты про ворот говоришь, которым ставок поднимают, чтобы воду спустить лишнюю? Или когда огороды поливали…

— Ну да. Как оно там, ставок или заслонка. Поднять эту штуку надо, Музыкант, поднять! Понял?

— Как льдом все заросло — с места не стронешь.

— Сколем, Музыкант. Айда!

Высокий собрал ребят и повел к узкому, но глубокому овражку, полузасыпанному снегом и разрезавшему плотину почти до самой кромки льда. Овражек упирался в деревянный подвижный ставок с воротом наверху, обросшим округлыми наплывами льда. На дне овражка из-под ставка выбивался ручей. Лед скалывать начали сверху. Тяжелые куски, упавшие в ручей, растаскивали по дну овражка. Ставок, сделанный из плотно подогнанных деревянных брусьев, ощетинился фонтанчиками и, казалось, выгнулся дугой под мощным напором воды, и некоторые из ребят засомневались, что его можно поднять. Скорее лопнет трос или сломается ворот. Уже давно никто не уворачивался от холодных струи воды, ни на ком не осталось и сухой одежды.

— Можно попробовать поднять ставок, — предложил высокий и стал взбираться с ломом в руках по крутому склону овражка на верх плотины.

Все собрались у ворота. Высокий рассмеялся, заглядывая в лица парней и не узнавая.

— Это ты, что ли, Голова?

— Я…

— Ну и глины же в твоих кудрях!

— Он не как все, он головой работал, — сострил низкорослый, соскабливая ногтями грязь с лица.

— Пора поднимать — рассветает, — встревожился Петька и первым ухватился за ворот.

— Многовато воды пойдет, — не торопился высокий, размышляя о чем-то.

— За колодцы и мост боишься?

— Сдались мне твои колодцы! Как бы какую старушенцию не утопить.

— Говорю тебе — нет там никого, — упрямо твердил Петька, — в эту низину и днем никто не суется — по колено увязнуть можно, а ты — старушенция.

— А ну, взялись, ребята! — решился наконец высокий. — Пока нас не прогнали отсюда!

Несмазанный ворот заскрипел в осях, ржавый трос натянулся и будто зазвенел.

— Рванем, братва! Еще раз! Еще! С разгона! Взяли! Оп! А ну еще!

Жалостливо свистнул, не выдержал старый трос, лопнул и змейкой лег у ног высокого.

— Это все, — сокрушенно вырвалось у кого-то.

— А что, если выломать один из направляющих брусьев? Тогда эта штука под давлением воды вылетит, как пробка из бутылки шампанского, — клацая зубами, радостно зачастил низкорослый. Он уже начинал замерзать, его худое, в мокрой одежде тело сотрясала дрожь.

— Заманчиво, — после некоторого раздумья согласился Голова. — Только вот вопрос: куда полетит эта «пробочка» и не утопит ли кого-нибудь из нас шампанское? Ну, кто смелей? Ты пойдешь? — с усмешкой в голосе спросил он низкорослого.