Василий Кондрашов - Небо выбирает нас

Возле домика с шиферной крышей и репродуктором у входа он заметил в группе офицеров командира звена капитана Калинкина. Размашисто жестикулируя, тот что-то говорил, и ему отзывались дружным смехом. Стараясь быть незамеченным, подошел поближе и стал прислушиваться.

— …Отказал двигатель, посадил я самолет на кукурузное поле. Ну а чтобы не расстраиваться по такому случаю, потерял сознание. Очнулся — девчонка рядом стоит, кудряшки по вискам разбросаны. Стоит и плачет. А глаза… — Калинкин мечтательно улыбнулся. — В общем, те самые глаза, которые заставили пилота Калинкина снова взвиться на седьмое небо и распластаться у ног девчонки. А веди меня, говорю, под белы рученьки, да не к командиру полка, а во поле зеленое и без третьего лишнего! Как взяла она меня, да так до сих пор и не отпускает. А в помощь себе по праздникам из-за три-девяти земель мою разлюбезную тещу вызывает…

— Вместе с блинами?

— Блины она здесь печет. Помню, ты их сам похвалил…

Тонкие льняные волосы Калинкина отливают светлой желтизной, а щедро рассыпанные по всему лицу веснушки от тесноты, кажется, перебежали и на глаза. Заметив, что вокруг притихли, он внимательно посмотрел на своего ведомого лейтенанта Климачова и сказал:

— Хотел я вам пожаловаться, как меня после полетов на ночь в кабине истребителя зачехлили… Да вот некогда. Соколенка моего пора готовить.

Он подошел к Климачову.

— Контрольный полетишь не со мной. — Калинкин задумался, видно, что-то беспокоило его. — Заместитель командира полка захотел лично проверить тебя перед самостоятельным. Не подведешь?

Климачов насторожился: не слишком приятно слышать о таком решении. Он не боялся этой проверки, но все же она обеспокоила его: а вдруг не удастся полет? Командир звена может простить небольшую ошибку, а Белогуров за все спросит, да еще дополнительных контрольных полетов по кругу добавит. И мотайся тогда вокруг аэродрома, керосин из баков выжигай.

— Не подведу…

— Главное — не волнуйся и не суетись, — успокаивал Калинкин. — Про Белогурова забудь. Представь, что его нет в кабине. Основное внимание посадке. Ну иди. Ни пуха тебе…

Через некоторое время в противоперегрузочном костюме, похожий на космонавта, Климачов настежь распахнул дверь стартового помещения и замер на пороге — дух захватило от удивительного синего и просторного неба. Пожалуй, с первого дня приезда не было такой тихой и ясной погоды. Свежий плотный воздух был пронизан желтым струящимся светом восходящего солнца. И Климачову так захотелось подняться в небо именно в эти минуты, что не выдержал и побежал к учебному самолету — спарке и едва не столкнулся с заместителем командира полка.

— Вы ко мне? — спросил Белогуров.

— Нет, товарищ подполковник… Иду самолет у техника принимать.

— Хорошо, я скоро подойду.

После короткого осмотра Климачов с непривычной степенностью по ступенькам стремянки поднялся к кабине и с некоторой рисовкой стал небрежно перебрасывать ногу через борт. Не получилось! В самый последний момент задел носком за остекление кабины, поскользнулся на отшлифованной подошвами стремянке и ткнулся лбом в черный корпус прицела. Климачов почувствовал, что краснеет, украдкой глянул на Белогурова. Тот разговаривал с командиром звена и, кажется, ничего не заметил.

Климачов пристегнул привязные ремни и подумал, что после полетов надо бы послать жене телеграмму, чтобы выезжала. Командование выделило им комнату в барачном доме.

— Готовы? — спросил подошедший Белогуров.

— Готов, товарищ подполковник!

Климачов был счастлив: наступают минуты, о которых он мечтал еще в школьные годы и в училище. Осталось только два контрольных полета, если ничего непредвиденного не случится, ему разрешат самостоятельный вылет. И тогда уже никто не сможет помешать ему показать, на что способен бывший курсант Климачов! И он покажет, как не раз бывало в училище, и точно притрет истребитель у посадочного знака! И по всему эфиру разнесется привычное, приятно щекочущее самолюбие: «Молодец, Климачов!» А как же иначе? Первый в полку вылетает самостоятельно. Первый!

— Запускайте двигатель! — услышал Климачов команду Белогурова по переговорному устройству. Подполковник сидел в задней кабине, на месте проверяющего, и Климачов чувствовал, что находится во власти его взгляда. Он хотел оглянуться, действительно ли Белогуров следит за ним, но раздумал, посмотрел на приборы и тумблеры. Тумблеров было так много, что Климачов от волнения боялся перепутать какой-либо из них, и потому чуть-чуть задерживал нацеленные на них пальцы и лишь после этого включал. Теперь осталось только нажать на черную кнопку запуска двигателя.

— От двигателя! Смотреть пламя!

К хвосту самолета расплывчатой тенью передвинулась мешковатая фигура техника.

— Есть пламя! — выкрикнул он и резко опустил поднятую над головой руку.

Стрелка указателя оборотов турбины колыхнулась и поползла по кругу. Двигатель медленно просыпался, поначалу лениво раскручивая стальные лопатки турбины, но вдруг, вздохнув мощно и глубоко, оглушительным ревом разбудил окрестности. Вверх взметнулось клубящееся облако пыли, за бетонной взлетной полосой поднялись испуганные птицы.

— Разрешите выруливать? — спросил Климачов у Белогурова.

— Меня нет в кабине. Машину пилотируете вы, — сухо заметил подполковник, давая понять Климачову, что тот волен делать все, чтобы добиться права на самостоятельные вылеты.

Выруливая на взлетную полосу, Климачов с неудовольствием подметил, что педали управления плохо слушаются. Он недоумевал: почему? Но раздумывать уже было некогда, истребитель стоял на взлетной полосе.

— Я — восемь шестнадцатый! Разрешите взлет!

— Взлетайте, восемь шестнадцатый! — разрешили с КП.

Слабо качнувшись с правого крыла на левое, спарка оторвалась от бетонки, набрала скорость и круто взмыла в небо к первому развороту.

Для Климачова ничего нового в этом полете не было. Обычный учебный полет: по кругу на видимости аэродрома. И он чувствовал себя уверенно до того мгновения, когда вдруг рули управления стали плохо слушаться. Может, под тяги попал посторонний предмет, техники недоглядели? Подобное случается.

— Не теряйте высоту, Климачов, — послышался в наушниках недовольный голос Белогурова.

Климачов потянул ручку управления на себя и вывел истребитель на заданную высоту. Но это ему далось нелегко, и он недоумевал: «Что с рулями? Оглобли дубовые и те легче».

— Почему медлите с третьим разворотом? — напомнил Белогуров.

Климачов ругнул себя за невнимательность и стал выполнять третий разворот.

— Хорошо, восемь шестнадцатый! — похвалил Белогуров.