Александр Апасов - Разгуляй

Девушки испуганно вскрикнули и, вырвавшись из моих рук, бросились в разные стороны. Я захохотал.

— Ленька, ты нахал и мерзавец! — первой пришла в себя Надя.

Мила все еще находилась в полушоковом состоянии и смотрела на меня остановившимся взглядом… Некоторое время они отчитывали и стыдили меня, но потом все улеглось, и мы не спеша побрели по улице, потому что Надя должна была дождаться подводившего итоги совещания Сашу Разумовского — «нашего сиятельного графа».

— А вы что же, пораньше смотались? — спросил я.

— Как тут не смотаться, когда друзья терпят стихийные бедствия, — усмехнулась Мила.

— Что, Ланского захлестнула «Варшавская мелодия»? — подхватила Надя.

— Здесь скорее не «Варшавская», а «Киевская». Вернее, не «мелодия», а «вопль утопающего», — дурачился я.

— Этого и нужно было ожидать… «Мелодия» оказалась «прелюдией», — не унималась Надя. — Ну а как соавторство? Надеюсь, успешно?

— Как нельзя… хуже или лучше — не знаю сам.

— Мы в этом не сомневались. Содружество муз чувствовалось еще на спектакле. Только откуда же возник вопль? Или до рецензии дело не дошло?

— Ничего подобного. Все в ажуре. Рецензия и две заметки уже сданы в газеты. Наша фирма никогда не подводит.

— Так что, уж не оборвалась ли твоя «мелодия»? — спросила не принимавшая участия в нашем пикировании с Надей Мила.

— Вот уж не ожидали! — снова включилась Надя. — Она смотрела на тебя такими преданными глазами, что мы так и решили: никакого оппонента из нее не получится, она ни в чем не возразит тебе.

— Кстати, обошлось без оппонента.

— Ах, вон оно что! Они расстались, и теперь Ланской взывает о помощи! — воскликнула Мила.

— К сожалению, мы не расстались. Именно поэтому я и взываю о помощи.

— Так что же все-таки случилось? — переспросила Мила.

— С одной стороны, нависла угроза моей свободе, а с другой — меня, видимо, выселят из гостиницы, — пояснил я, ввернув про гостиницу не столько для красного словца, сколько для намека на случившееся в эту ночь.

— Так, — глубокомысленно начала свои рассуждения Мила, — ну то, что касается «другой стороны», это не страшно. А угроза свободе — личной или общественной? Ты что, набазарил где-нибудь?

— Да что ты! Свят, свят, свят!

— Подожди, подожди! Про какую свободу ты говоришь? — насторожилась Надя.

— Про свою — личную, единственную и несравненную!

— Ты спрашиваешь еще! — усмехнулась Мила. — О какой же свободе может так безнадежно затосковать Ланской?

— Нет, девочки, я запутался окончательно и бесповоротно.

— В чем ты запутался и с кем? Наобещал небось златые горы и Тане, и этой фее? Я ведь предупреждала тебя…

Еще со вчерашней встречи Милы и Зои я заметил между ними скрытую недружелюбность, и мне было немного досадно. Сейчас Мила назвала Зою «этой феей», и мне почему-то не показалось здесь ничего обидного.

— Нет, никому я ничего не обещал… С Танечкой и вообще все в лучшем виде, а вот с Зоей непонятно что получается.

— Не знаю, может, мне так показалось, но эта девочка — крепкий орешек, — не то осуждая, не то поощряя, сбивчиво проговорила Мила.

— Это уж точно… Но мне от этого не легче.

— Ты пообещал ей что-нибудь?

— Да не в этом дело. Видишь, тут все сложней. Мы говорили с ней обо всем. Но говорили как-то отвлеченно. Понимаешь, мы угадываем друг друга с полуслова.

— Видно, не очень-то поняла она тебя, если поверила в твои отвлеченные посулы, — вставила свое словечко Надя.

— Ладно, не издевайся, пожалуйста, — ответил я на Надину колкость и продолжал объяснять: — Понимаешь, мой отвлеченный намек на московское житье-бытье она восприняла буквально. И теперь просто бредит…

— Так ты объясни ей все, как есть, — посоветовала Мила.

— Теперь уже поздно объяснять.

— Знаешь, Леня, — уже без тени иронии сказала Мила, — с такими женщинами или — я уж не знаю, как там, — девушками, что ли, лучше не затягивать и не пудрить мозги, как ты говоришь…

— Здесь за нос долго не поводишь, — уточнила Надя.

— А ты сам-то как к ней относишься? — спросила Мила.

— Я же говорю тебе, что никак… Все это случайное стечение обстоятельств…

— Нет, Милка, ты знаешь, а мне просто жаль ее. Ты вспомни, как она смотрела на Ланского, как ловила каждое его слово. Она влюблена по уши и просто так не сдастся.

— Поэтому я и говорю, что необходимо как можно скорее сказать ей все начистоту, — настаивала Мила.

— У меня духа не хватает. Я и вчера ведь как ни открещивался, как ни хотел расставить все на свои места, но ничего не вышло. Все получилось наоборот.

— Надеюсь, она еще не собирается ехать с тобой в Москву? — поинтересовалась Мила.

— Этого, слава богу, еще нет. У меня в данном случае есть одна зацепка: я сказал ей, что еще не разведен.

— Ну, Ланской, и гусь же ты! — воскликнула Мила.

— А что мне было делать? Здесь с самого начала было ясно, к чему все идет. Вот я и ввернул на всякий случай для подстраховки… Ленке, наверное, ой как икалось в эти дни.

— Какой Ленке?

— Той самой, с которой «не оформлен» развод, — смущенно пробормотал я.

— Ты что, серьезно? — удивилась Мила, ничего не знавшая о моей женитьбе.

— Вполне.

— Ну, Ланской, и шустер же ты! Так женат ты или нет? — продолжала удивляться Мила.

— Нет, нет, нет! Уже давно — нет. Успокойся!

Удивлениям и расспросам не было конца. Я хотел было в двух словах объяснить эту быль давно минувших дней, но где там… Снедаемые любопытством, Мила и Надя пытались выяснить всю подноготную. Наш разговор переключился на новую тему, и «стихийное бедствие» отошло на второй план. В пору самых оживленных расспросов догнал нас Саша Разумовский.

— У вас, как я слышу, происходит бурная дискуссия. Наверное, обсуждаете, в какой магазин ближе бежать, — пошутил он.

— Еще бы! — оживилась больше прежнего Надя. — Ты представляешь…

— Ой, Сань, я не могу! — поспешил я перебить Надю. — У меня уже сил нет!.. Ну до чего же падки женщины на всякую скандальную сенсационность — особенно семейно-бытового характера. Успокой их, ради бога!

— Еще бы! — никак не хотела уняться Надя. — Ты представляешь, этот киевский соблазнитель…

— Московский соблазнитель, — поправил Саша.

— Ну пусть — московский… Так вот этот московский соблазнитель, запутавшись в своих похождениях и заморочив голову неопытной юной девушке, теперь выясняется в новом качестве.

— А именно? — нарочито деловым, директорским тоном произнес Саша.

— Сань, да не слушай ты их! Они наговорят тебе сто верст до небес…

— Ты смотри, он уже начинает выкручиваться, — затараторила Надя.

— Ну и дал же я вам тему для разговоров!

— Леня, поверь моему великому жизненному опыту, — гласом оракула изрек Саша, — никогда не открывайся женщинам!