Павел Кочурин - Преодоление

— Ты добрая, Оля, очень добрая. Поймешь меня…

Он еще долго оставался в эту ночь один с той жизнью, которую однажды уже прожил сполна, — с войной. Выходило у нее много граней и сторон. Она многолика. Сейчас опять подкралась к нему невидимкой, с незнакомым еще ему, совсем иным лицом. А что она еще завтра преподнесет им всем?..

Так в спокойную жизнь Костромичевых вселилась тревога. Витя ушел, будто и не было его, а тревога осталась, притаилась и начала заполнять исподтишка все углы, проникать в щели, воздействовать на каждого по-своему, как воздействуют на сознание назойливые запахи, звуки, цвета.

Ощущение присутствия Вити усиливалось с каждым днем. Возникло ожидание, что вот он появится. Войдет в комнату, сядет на диван и спросит о чем-то, как спросили бы Миша или Нина. И это ощущение, что кого-то надо ожидать, угнетало и Николая Сергеевича, и Ольгу Владимировну, потому что ожидание было совсем не таким, как если бы они ждали прихода домой Нины или Миши.

Внезапно открывшийся факт, что у ее мужа как бы две семьи, перевернул все в сознании Ольги. Рассудка это чувство плохо слушалось. Но она старалась все объяснить себе по-матерински… Витя рос при живом отце — без отца. Мать одна воспитывала двоих детей. И сейчас она не с жалобой, не с упреком пришла к отцу своего сына… И, размышляя так, Ольга устыдилась своего благополучия. Хотя вины тут ее и не было. И мать Вити ее ни в чем не могла упрекнуть. А все же думалось…

Она угадывала, что Николай Сергеевич любил свою первую жену. Знала, как и из-за чего они разошлись. Но ни разу не услышала от него неуважительного слова о бывшей жене. И ценила такую сдержанность в нем. Хотя можно было все понимать и двояко: или тут наставшее равнодушие, или еще не заглохшее прежнее чувство.

Николай Сергеевич видел, что у Ольги накапливались подобные мысли и подгонялись жертвенным чувством уступчивости. Она это высказывала ему, но не прямо, а как бы думая за саму Нину Степановну и ее сына, сочувствуя им. Этих ее разговоров он не мог понять, раздражался:

«Что же ты, к ней, что ли, меня гонишь?» — хотелось крикнуть в сердцах. Но он остывал, испытывая скрыто гордую радость, что есть у него сын Витя. Но перед семьей было ему неловко и трудно. Как-то еще ко всему отнесутся Нина и Миша?..

Николай Сергеевич в этот день пришел из института поздно. Задержка была непредвиденной, и он позвонил домой с работы уже в восьмом часу.

К телефону подошла Нина. Он сказал, как и обычно:

— Здравствуй, дочка, мама дома, пообедали?..

— Пообедали, — ответила Нина сухо и замолчала.

Он сразу понял, что разговор о Вите уже был, сказал торопливо, что выезжает. Подождал. Нина, помедлив, ответила:

— Хорошо, я скажу маме, — подержала трубку, ожидая, что он еще скажет.

В таких случаях он обычно спрашивал: «Что с тобой стряслось, дочка?» И Нина отвечала, объясняла, что ее расстраивало. А тут он ничего не спросил, сказал:

— Хорошо, — и повесил трубку.

Он поел один. Ольга только подсела к столу. Нины и Миши дома не было.

— Я им рассказала о Вите, — начала Ольга разговор. — Нина опять меня спросила… Он, оказывается, звонил сегодня, спрашивал тебя. Я им сказала обоим, и Нине и Мише, что Витя — родной сын папы. Нина промолчала, потупилась, а Миша — тот сразу спросил, где Витя живет. У меня бы, говорит, брат был старший, как у Кольки Барашкова, пусть бы Витя с нами жил…

Дальше Ольга рассказывала уже без той неловкости, которая возникла в начале разговора. Даже пошутила, говоря о Мише, как он наивно, легко и просто ко всему отнесся.

Николай Сергеевич подумал о Мише, что у парня материна доброта. А Нина — ершистая, все воспринимает сложнее. И это его огорчило.

— Я им и раньше говорила, — продолжала Ольга, — что у папы до войны была семья… Но жизнь у него там не сложилась… — Ольга старалась говорить так и теми же словами, какими объяснила дочери и сыну. И ему было необычно слушать, как и что она им говорила о нем самом… — Бывает, люди женятся и расходятся. И дети остаются… А у нашего папы так случилось, что он не знал о Вите. Нина меня спросила: «Почему она не захотела с папой жить, — что папу так сильно ранило, что рука и нога у него такие? И решила выйти за другого?..» Я сказала: «Совсем не потому», — и рассказала о блокаде… Потом и о Володе сказала, что у Вити есть еще старший брат…

«Это зря она, пожалуй, о Володе так сказала, — подумал Николай Сергеевич, слушая Ольгу. — Может быть, и Володя считает его своим отцом… А может, так и надо — все сразу… — усомнился он тут же. — Чего же хитрить?..» — перебивать Ольгу не стал…

— Папа ничего плохого им не сделал, — говорила Ольга о Вите и Володе и об их матери, Нине Степановне. — И нам он ничего плохого не сделал, — сказала Ольга опять с какой-то неловкостью. И он понял, что у дочери возникла обида за мать… Может, и высказала что-то. А скорее всего Ольга уловила какие-то сомнения дочери и опередила… — А Витю и Володю нам надо полюбить, — слушал он Ольгу, — чтобы они не чувствовали в нас чужих… О Володе я сказала, что и он считает нашего папу своим отцом, у него нет отца…

Он опять не мог себе ответить, правильно или неправильно поступила Ольга, все так объяснив о Володе. Но сказала правду, а о правде не скажешь, что неправильная. Но это была только логика мыслей. Жизнь сложнее, и она могла сломать рассудочную логику.

— Мне бы хотелось, — сказал он жене, — чтобы ты и дети мне верили… Очень нужна ваша вера. Речь идет о человеке. И не о постороннем мне человеке… Так вышло, другого не скажешь. Я и перед ним и перед вами и виноват, и не виноват. Да и не в этом теперь дело. Витя, мне кажется, добрый. Надо, чтобы он стал лучше, а не хуже. А хуже он может быть.

— Нине привыкнуть надо, — сказала Ольга о дочери, будто от нее только все и зависело. — Надо и Нину, и Мишу поближе познакомить с Витей. Они все и решат сами… Они будут на нас смотреть. Как мы… И верить нам… или не верить, — добавила она с какой-то все же грустью. — Вот и взять бы нам Витю с собой в Озерковку.

Витя позвонил в субботу под вечер. Трубку взяла Ольга. Догадалась, что звонит он. Витя, помедлив, произнес: «Здравствуйте…» — и растерянно молчал. Но она сразу же назвала его по имени: «Это ты, Витя?..» Потом спросила, что он сейчас делает, и тут же сказала, чтобы приезжал к ним. Витя стал отговариваться, что поздно, стеснялся. Тогда она настояла, чтобы завтра непременно приезжал к обеду. Взяла с него слово.

Нина и Миша слышали весь этот разговор матери с Витей. Николая Сергеевича не было дома. Когда он пришел, Ольга сказала ему, что пригласила Витю завтра к обеду.

С утра в воскресенье уже вся семья ждала его прихода. А потом начали беспокоиться, что долго нет. Даже Нина спросила мать: «Где же он?..» Спросила украдкой, тайно от отца.