Павел Кочурин - Преодоление

— До свидания, — сказал Витя, — бабушка будет вас ждать.

Николай Сергеевич рассказал Ольге о встрече с Витей и туристами.

— Вот это на нем… заграничное. И Мишке нравится. Выспрашивает, где достал. Надо сходить, пожалуй, поговорить с Лидией Александровной.

Ольга не сразу ответила.

— Сходи, Коля… Конечно, надо…

Николай Сергеевич поехал к Вите. Его встретила Лидия Александровна. Сначала вроде бы не узнала. Потом расплакалась. Он взял ее за руку, провел в комнату.

Комнаты выглядели так же, как и до войны. Даже обои были похожи — серые с белыми полосками и зелеными цветками. Кое-какая новая мебель. Присмотрелся к старому дивану с двумя валиками и подушками. Обивка на диване была обновлена. Но стоял он на том же месте, чуть, пожалуй, поближе к окну. В простенке между окнами — школьный письменный стол. У двери — книжная полка… Этого раньше не было. А стол обеденный тот же.

Лидия Александровна всхлипывала, а он, ожидая, когда она успокоится, разглядывал комнату. Потом сказал сухо:

— Ну что же теперь, Лидия Александровна…

Она разом смолкла, отвернулась, вытирая слезы. Смутилась.

— Да не о том я плачу, Николай Сергеевич, — сказала она, подозревая, что он упрекает ее в запоздалых жалобах на судьбу дочери. — Годы-то прошли, а я и не заметила. Ведь с тех пор не видела… А все ждала, — призналась она. — И на фронт-то проводила ненароком. А с фронта и не дождалась.

Вити не было дома. Лидия Александровна сказала, что вчера уехал к Золиным.

— Саша зашел — и уехали. Семья у них хорошая. Заботятся они о нем. Вроде бы как один, без отца растет… И своих парней у них двое. Младший-то как Витя, а другой — Володин ровесник… К ним-то пусть ездит.

Слова Лидии Александровны задели. «Без отца растет». И о нем заботятся чужие. Понимал — не для упрека сказано. Просто к слову пришлось. Больше насторожило другое: «К ним-то пусть ездит». Значит, и бабушка опасается…

— Витя говорил, что к Саше поедет… Но он завтра собирался, — сказал Николай Сергеевич.

— Уехал вчера… А то на улице все с парнями, — пожаловалась она. — Улица и есть улица. И парни разные. А там он языки изучал. Золины для своих учительниц нанимали и Витю взяли. Хочется ему с иностранцами поговорить… А у парней другое на уме… Я уж и послала. Поезжай, говорю, к Саше.

О Нине Степановне он не спрашивал. И Лидия Александровна обходила в разговоре дочь.

— Не знаю, как тебе и называть его, — то ли спрашивая, то ли советуясь, нерешительно заговорила Лидия Александровна, когда они сели на диван. Отвернула взгляд, уставилась на бордовый валик дивана. Помолчала. — Сыном?.. — сказала, смущаясь. — Привыкнуть к этому надо… — Решилась и посмотрела на Николая Сергеевича. Не в лицо, а на грудь. — И то сказать, вроде бы как нашелся он. В войну терялись. И сейчас находятся…

Обращалась она к нему непривычно, то на вы, то на ты. Тоже искала какого-то родства. И остерегалась, боясь, как он сам ко всему отнесется…

Николай Сергеевич не ответил. Да она и не ждала ответа. Всего лишь подумала вслух о том, о чем думала последние дни.

Приказывать и себе нельзя. И решать ничего не надо. Само собой определится. И Витя не называет его отцом. Но Витя, пожалуй, и не назовет, прежде чем не почувствует, что слово «сын» сказано отцом не просто взамен имени.

Только в мыслях и по крови Витя ему сын. А вот такая близость, чтобы ничего не мешало, — она не скоро придет. Да и будет ли все так, как с Ниной и Мишей?..

Наверное, не будет… Будет как-то по-иному.

Лидия Александровна стала расспрашивать Николая Сергеевича о нем самом. Не о семье, не о том, как живет, а о чем-то неопределенном. О своем удивлении, что его встретила, видит. И впрямь, будто он для нее только что с войны…

Он отвечал нехотя. Потом вернулся к мысли о Вите.

— Как называть?.. — спросил, будто и сам решал такой вопрос. — Уладится это само собой… А сейчас, Лидия Александровна, расскажите мне о Вите. Расскажите как отцу. И о плохом, и о хорошем, ничего не скрывайте.

— Да что скрывать, — с готовностью отозвалась Лидия Александровна. — Жизнь из всего складывается. Из плохого и хорошего… С парнями этими спознался. Что уж хорошего. С прошлого лета началось, как Володя ушел. Тот посерьезней, постарше. Да и мы к нему строго. А Витя огорчил меня. Да спасибо Петру Евгеньевичу, отцу Саши Золина.

Николая Сергеевича опять задело: помог, поговорил… Витя ее огорчил… Будто и матери у Вити не было.

— Деньги иностранные появились. Перекупка. Тяжело, говорит, вам, так вот помощь. У меня и вырвалось: отец бы, говорю, узнал. Похвалил бы за такой заработок. За то он воевал, чтобы сын спекулянтом заделался?.. Стал спрашивать о тебе. Почувствовал. И раньше спрашивал, а тут не отставал. Сердце мое не выдержало… Да как и выдержать, сами посудите. Такое наказание придумала для себя… — Это было уже о матери Вити. — Показала я ему ваши письма. Втайне сначала. Потом переписала, где о боях говорилось. Чтобы не потерялись, думаю. Да и письма ей писались. Не все сыну надо знать. Увидела. Поругались мы с ней… Да что говорить. У Золиных письма ваши читал. Ребятам в школе показывал. Адрес ваш узнал. И с матерью не посчитался. Хочу, говорит, сам услышать. Раньше-то и она хотела вас разыскать. По телефону с дочкой вашей и с женой разговаривала. Будто знакомая по прежней работе. Сама надумала о Вите рассказать. Да увидела, говорит, его с палочкой, худого такого, не решилась жизнь портить… Простите уж меня-то, лишнее говорю. Беда с ней. Вбила себе в голову… — Лидия Александровна махнула рукой, комкая носовой платок. — Я ей говорю: сходи, объясни. Все равно он пойдет.

Лидия Александровна ждала его прихода. И Нина Степановна долго не появлялась дома из-за него. Опасалась или просто не желала с ним встречаться. У Николая Сергеевича тоже не было явного желания увидеть ее. Но избегать встречи он бы не стал…

— И для вас-то все это неожиданно… — сочувственно рассуждала Лидия Александровна. — Семья ведь своя, дети. И наш тоже гордый… в мать.

Николай Сергеевич убеждался, что ему нельзя ни на минуту выпускать Витю из виду. Парню может разное прийти в голову. Догадывался, что и Лидия Александровна не все ему о Вите рассказала. Скорее всего, и ей слово дал «завязать». И она умалчивала. Но он и не добивался, чтобы бабушка выдавала ему свои с внуком секреты.

Пора было уходить, но он медлил. А когда встал, чтобы уйти, пожалел, что нет Нины Степановны. Лидия Александровна забеспокоилась, что он уходит. Прошла в другую комнату и там посмотрела из открытого окна на улицу.

— Не видно что-то, — проговорила она озабоченно.

Ей было уже за шестьдесят. Но походка легкая. Голову, с пепельными прядками густых волос, держала прямо. И у Николая Сергеевича промелькнула грешная мысль, что не поминает она лихом блокадных морячков. Они ей с дочерью помогли не только выжить, но и сохранить здоровье…