Габиден Мустафин - Избранное. Романы

— Пойдем не по дороге, а целиной, через холмы, — предложил Сергей Петрович. — Там скорее наскочит зайчишка.

Холмы начинались сразу же за железной дорогой. На одной из вершин лыжники остановились, Сергей Петрович закурил трубку. Перед ним на белой пелене снега раскинулась Караганда.

— С каждым днем растет! — говорил Щербаков, попыхивая трубкой. — Вдоль железной дороги на Балхаш, к югу и западу от города, насадим леса. Под защитой лесов хорошо будет в городе. Наш новый председатель горсовета Канабек — энергичный, дельный человек. Строительство у него хорошо идет. Настоящий хозяин города!

— У него все спорится, — согласилась Антонина Федоровна. — Сколько времени возились с клубом, а он пришел — и закончили. Видел, какой красивый получается кинотеатр? Говорят, что уже стадион заложили.

— К весне и стадион откроем…

Бесконечно расстилались снега, поблескивая, переливаясь на солнце. Лыжи скользили легко, оставляя ровный, прямой след. Тихо и безлюдно вокруг. Ни зверька, ни птицы, — надежды Щербакова на охоту не оправдывались.

В ложбине между двумя холмами они увидели человека, только что соскочившего с лошади. Он нагнулся и вынул из капкана рыжую лису. Первой к нему подкатила Антонина Федоровна.

— Здравствуй, отец!

Это был седобородый казах в заячьем треухе, повязанный пуховым шарфом. Старик довольно хорошо говорил по-русски. Он всмотрелся в Щербакова узкими зоркими глазами.

— Если зрение не обманывает меня, ты начальник всего промысла?

— Он самый, — признался Сергей Петрович.

— А кто эта женщина?

— Моя жена.

Старик постоял в раздумье, опустив голову, держа лису, потом заговорил:

— Хорошая встреча. Я вон из того колхоза. По-казахски называется Ак-Кудук, по-русски — Тихоновка. Муздыбай меня зовут, а отца звали Акшолак. По старости меня освободили от тяжелой работы, сказали — будь охотником. Вот и охочусь, — он встряхнул метровую лису, еще раз посмотрел на Щербакова. — Знаешь, какой у казахов есть обычай?.. Добытого зверя, если еще не успел приторочить к седлу, подари встретившимся людям. Но если зверь вынут из капкана — обычай соблюдать не обязательно. Вот я и думал — как поступить? Все же решил: раз встретилась женщина, надо подарить, пусть сошьет себе воротник.

— Ни к чему это! Спасибо! — в один голос заговорили Щербаков и Антонина Федоровна.

— Нет-нет, — настаивал Муздыбай, — возьмите. Я знаю, что вы не нуждаетесь в лисьей шкуре. Но уж если я решил, не обижайте. Ты — посланец великого народа, который украшает мою землю, строит на ней большой город. Этот народ научил казахов управлять машинами, добывать уголь из земли. Бери, не обижай старика! — и Муздыбай привязал лису к поясу Щербакова.

— Что же, придется отдарить, — нашелся Сергей Петрович. Он снял с плеча ружье и вручил Муздыбаю. — Примите в знак дружбы. Хорошо бьет.

— О! — воскликнул старый охотник. — Богатый подарок. Не жалко?

— Берите, у меня еще одно есть. Приезжайте вместе со старухой в гости. Будем рады.

Муздыбай хитро прищурился.

— Приеду. Только, пожалуй, и не обрадуешься знакомству. Я ведь не зря приеду. О нашем колхозе буду говорить…

— Что же, потолкуем и о колхозе. Как у вас дела идут?

— Неплохо идут. Только машин мало. А надо бы богатые земли поднять…

— Вон куда клоните, — улыбнулся Щербаков. — Машин пока что и у нас не хватает. Вот пришлют побольше тракторов — поможем, шефство над вами примем.

Взгляд Муздыбая загорелся радостью, старик по опереди пожимал руки Щербакову и Антонине Федоровне.

— Вот спасибо! Поеду и расскажу об этом своим. До свидания, дорогие!

Старик легко вскочил в седло и пустил лошадь галопом.

Лыжники тоже двинулись в путь. Вот из-за холма показалась ферма. Видно было, как Шекер, верхом на коне, гнала коров в ложбину на водопой. Одета она по-мужски, в шароварах, держится в седле уверенно. Жайлаубай делал проруби для водопоя в маленьких озерках. Коровы брели к прорубям чинно, гуртом; молодняк, вырвавшись из хлевов на волю, резвился, и Шекер едва успевала заворачивать телят.

Жайлаубай вскинул голову и сразу узнал лыжников.

— Апыр-ау! Да ведь это Сергей и Антонина!

Он не спеша подошел к гостям. И прежде чем подать руку, огладил усы и бороду от инея. Подскакала и Шекер.

Разговор шел смешанный — на русском и казахском языках. Сергей Петрович начал уже понимать по-казахски, а Жайлаубай по-русски. Шекер же с Антониной Федоровной больше объяснялись жестами и мимикой.

Шекер указала на лыжи, потом хлопнула по крупу своей кобылы; этим она хотела сказать: «Почему гости не на лошадях приехали?» Но Антонина Федоровна поняла так, что ей предлагают сесть верхом, и сразу же согласилась.

— Попробую. Лошадь смирная? — спросила она Жайлаубая.

— Как ягненок! — рассмеялся тот.

Шекер подсадила Антонину Федоровну в седло, повела лошадь в поводу. Мужчины шли позади, говорили о делах.

— Как скот, здоров? — интересовался Щербаков.

— Видите, резвится. Больные телята не стали бы прыгать.

— Кормов хватает?

— Не жалуемся. Только водопой в неудобном месте. В холод и буран далеко гонять. В такие дни я не выгоняю скот, пою растопленным снегом.

— Падежа не было?

Жайлаубай обиженно посмотрел на Щербакова.

— Что вы! При мне и у мыши кровь из носа не пойдет.

— При чем тут мышь, почему у нее должна идти кровь из носа? — не понял Сергей Петрович.

— Казахская поговорка, — объяснил Жайлаубай. — Как сказать по-русски — не знаю. Одним словом, не дам скоту бедствовать…

— По-нашему это будет: волос с головы не упадет.

— Вот-вот! — обрадовался Жайлаубай. — Должно быть, так и есть. Вот и научимся друг от друга говорить.

Ферма находилась в километре от центральной усадьбы совхоза, и, когда спутники приблизились к усадьбе, из конторы вышел человек. Он пошатывался и мурлыкал песню. Видно, был выпивши.

— Кто это? — спросил Щербаков.

Жайлаубай засмеялся, пробормотал:

— Не узнаете? Это наш директор совхоза.

— Директор?

Сергей Петрович всмотрелся. Да, перед ним был Каримбай Алибаев, бывший председатель Карагандинского горсовета, снятый в свое время за нераспорядительность. Его послали заведовать совхозом.

— И частенько он так?

— Каждый выходной, — невесело сказал Жайлаубай. — Да и в будни прихватывает.

Щербаков покачал головой.

Они зашли на скотный двор. Доярки заводили коров в стойла, Двор был теплый, сухой, но воздух спертый, стойла тесные. Жайлаубай виновато объяснял:

— Стараюсь делать, что могу. Да ведь не все от меня зависит! У директора ничего не допросишься. Вентиляцию надо бы устроить, желоба водопойные проложить… Вот тогда соседние колхозы стали бы брать с нас пример…

Вошел пьяный директор Алибаев, все еще распевая песню. Увидев Сергея Петровича, он сразу замолчал, бросился пожимать его руку.