Габиден Мустафин - Избранное. Романы

— Это ваша с Аширбеком заслуга, — признался Осипов. — Вы без устали твердили об этом. Вот только теперь я понял, что чуть не проморгал главное, увлекшись повседневными хлопотами.

— Э, — отмахнулся Ермек, — неважно, чья заслуга, была бы на пользу.

Осипов взглянул на карманные часы, поднялся:

— Пора к Сергею Петровичу, он не любит, когда опаздываешь. Вы сейчас в шахту?

— Да, проверю, как теперь идет дело.

— Зайдите и к Аширбеку.

— Обязательно. А вы напомните Сергею Петровичу об удлинении в шахте железной дороги, иначе тормозится вывоз угля.

Выйдя из конторы, они разошлись в разные стороны. Ермек отправился в шахту. Как и всегда, на лбу — аккумуляторная шахтерская лампочка. Прежде чем спуститься в уклон, он прошел на эстакаду. Поднимался медленно, тяжело нес свое грузное тело. Было над чем задуматься! Совсем недавно он отвечал только за свое собственное кайло, потом — за бригаду. Теперь приходится отвечать за работу всей шахты.

Поднявшись на эстакаду, Ермек немного рассеялся. Острым взглядом окинул шахту, взглянул на кипучий город внизу и невольно вспомнил недавнее прошлое Караганды. Как все изменилось! На ближней сопке — шахта «Верхняя Мариам». На север от нее видны восьмая, девятая, двенадцатая, восемнадцатая, четвертая шахты. На юго-востоке — тридцать первая, двадцатая. Казалось, они, разрастаясь, готовы слиться воедино.

Широко раскинул свои крылья город с многонациональным населением.

Перед глазами Ермека проходили картины старой и новой Караганды. Вдруг послышался грохот — из глубины шахты поднимался состав. Рабочие ловко опрокидывали грохочущие вагонетки. Уголь шумно ссыпался вниз. Густая черная пыль покрыла белый снег. Ермек сделал короткие замечания рабочим-вагонетчикам:

— Подальше вали. Почему у тебя вагонетка не смазана?.. Осторожнее с прицепом!

Под эстакаду вошел поезд. Ермек сверху неодобрительно смотрел на рабочих, которые грузили уголь. Сколько народу занято погрузкой! Если бы механизировать их труд? Освободившиеся люди спустились бы в шахту. Еще больше добыли бы угля, снизилась бы его стоимость.

Занятый этими соображениями, Ермек не заметил, как к нему поднялся Сейткали, — теперь он работал в профкоме шахты.

— Здравствуй! — сказал он Ермеку и тут же крикнул рабочему, грузившему лопатой уголь: — Где твои рукавицы?

— Не дали.

— Безобразие! — воскликнул Сейткали, повернувшись к Ермеку. — Выдайте немедленно! Что, тебе закон об охране труда не писан, что ли?

— Получит. Это же вновь прибывший. И сам, наверно, не догадался спросить.

— Нужно выдавать, не заставляя просить. Если побьет руку, дело обойдется нам дороже рукавиц.

— А хорошо бы шахткому подумать, как облегчить людям труд. Вот бы помог шахтком администрации, — ответил Ермек. — Смотри, сколько народу занято там, где одна машина справилась бы шутя!

— Администрация не хуже шахткома знает, что Караганда не делает машин для погрузки. Приходится ждать, пока такие машины пришлют.

— Это «ждать» у нас превращается в затяжную болезнь, — с досадой сказал Ермек. — Чем просить да ждать, лучше самим засучить рукава.

— Засучивай! У тебя теперь все права.

— Я и хочу предпринять кое-что. Пока придут машины, сделаем простой деревянный желоб и по нему станем спускать поток угля с эстакады прямо в вагоны. Погрузка намного облегчится и ускорится.

Сейткали внимательно слушал. Разговаривая о желобе, они направились в шахту. Спусковой ход был устроен новый.

Когда прошли около полукилометра, Ермек заметил:

— Нужно усилить вентиляцию. Чувствуешь, воздуха здесь меньше?

Ермек шел, поднимая попадавшиеся ему на пути куски древесины, угля и породы, и отбрасывал их в сторону. Говорил недовольно:

— Разъяснил бы профсоюз рабочим, что от таких мелких недоглядок может произойти авария.

У Сейткали ноздри ходили ходуном. Он был крайне обидчив. И эту свою обиду высказывал громким голосом:

— Ты что? Стал начальником — и на старых товарищей поднимаешь голос? Я ушам своим не поверил, когда ко мне явился Байтен и сказал чуть не со слезами на глазах: «Теперь Ермек не наш». Сейчас догадываюсь, что это правда. Все сваливаешь на шахтком. Если заметил непорядок, действуй сам.

— Все мы должны двигать производство вперед, — ответил Ермек. — По-твоему, если рабочим выдана спецовка и не нарушается рабочее время, то все в порядке? Вон какой шум поднял из-за одной рукавицы!

— Чего волнуешься? Скажи уж прямо, что не обязательно соблюдать законы о труде.

— Разве только охрана труда входит в обязанности шахткома? «Профсоюзы — школа коммунизма». А коммунизм — в первую очередь это новое отношение к труду, увеличение производительности…

— Если бы мы стояли за ограничение производства, то Караганда не разрослась бы так.

— И все-таки ты меряешь по-старому. А сейчас новыми метрами нужно мерить. Всем нам нужно расти, учиться. Без учения ничего в жизни не увидишь, как в шахте без лампы.

Сейткали промолчал. С недовольным видом он дошел до первой развилки и свернул в сторону. Ушел, унося обиду в душе. Он всегда обижался, когда ему говорили: «Плохо растешь».

Ермек с улыбкой поглядел ему вслед и свернул к конюшне. Темно-серый конь не мог ступать на правую переднюю ногу: на колене была опухоль. Корм ел плохо, овес, засыпанный в кормушку, остался нетронутым. Ермек похлопал коня по спине.

— Видно, о выступ на повороте ударился, недоглядел отагасы Алибек, — сказал Ермек и пошел дальше.

Сейчас он шел по самому длинному штреку. От его зоркого глаза ничто не ускользало. Осматривал кровлю и стены, постукивал, проверяя прочность крепей. Казалось, этот человек, идущий под землей по узкому пути, посверкивая в темноте лампой на лбу, чувствовал себя хозяином подземного мира. Гонщики вагонеток узнавали его по свету лампы и по могучей фигуре и не проходили мимо, не окликнув: «Ермек! Здравствуй, Ермек!»

Встретился Алибек, он гнал гнедого коня, запряженного сразу в три вагонетки. Отагасы задыхался так, словно сам, а не гнедой конь тянул эти вагонетки.

— Ермекжан, меня мучает давнишняя боль в пояснице. Сейчас опять схватила.

— Если заболел, иди в амбулаторию, — ответил Ермек. В глаза ему бросилось, что в вагонетках поверх угля насыпана порода; кроме того, вагонетки недогружены. — Из чьего забоя уголь?

— От Исхака.

— Что это с ним? Да и вы тоже, видно, поленились. Нужно полнее грузить вагонетки. Если каждый погонщик будет недогружать, за день наберется тонна. Запомните: в дальнейшем неполные вагонетки принимать у вас не будут.

— Это я недоглядел, поясница замучила.

— Почему захромал Серко?

— Споткнулся и упал на рельсы.

— Когда выйдете наверх, передайте, чтобы немедленно прислали ветеринара.