Габиден Мустафин - Избранное. Романы

— Абдилда! — крикнул Сарыбала.

Вошел усатый милиционер.

— Приведи сюда сноху Мухтара. Если миром не возьмешь, примени силу!

— Мухтар даже подводу из своего аула никому не дает, разве сноху отдаст? Да еще выпорет меня, ой-бой!

— Али! — позвал Сарыбала.

Вошел коренастый смуглый джигит. Если не подведет его смелость, силенки у него немало: косая сажень в плечах, шея как у вола.

— Потомки Игилика всю жизнь сидели на горбу твоих предков, и только при советской власти оказал им сопротивление покойный Талькен. Неужели больше нет ни одного смелого джигита в роде карамурат? Неужели вымер род?

— Карамурат был многочисленным родом, как это он может вымереть? — обиделся Али. — Твои слова причиняют мне боль сильнее, чем палка Мухтара! Посылай меня хоть в ад, я выполню любой приказ!

— Абдилда, сдай свое оружие Али. Трус позорит и оружие. Можешь идти домой и заниматься своим делом. А ты, Али, поезжай и привези сноху Мухтара вместе с мужем. Если не привезешь — не показывайся мне на глаза. Может случиться, что тебя задержат и изобьют — потерпи. Выручать приеду сам.

Вооруженный шашкой и револьвером Али выехал в аул Мухтара. Ремень шашки он повесил через плечо, но неправильно — шашка оказалась не слева, как положено, а справа. Из нагана он никогда не стрелял. Зато конь под ним что надо.

Снег тает, конь бежит неровно, то по твердой дороге, то проваливаясь, но Али несется, не сбавляя взятой рыси. Он ликует, он в восторге оттого, что ему доверили шашку. Кто из джигитов, кроме него, носит шашку во всем роде карамурат? Вид у Али такой гордый, бесстрашный, самоуверенный, будто за его плечами стеной скачет добрая сотня друзей. Примчавшись в аул Мухтара, Али погарцевал немного на котане, спрыгнул с коня и влетел в хозяйский дом.

Мухтар вытаращил глаза.

— Что случилось? Проходи на переднее место!..

— Я по делу. Некогда мне не только на переднее место пройти, но даже присесть. Нашандик вызывает вашу сноху. — Али обернулся к молодой женщине: — Вставай, милая, одевайся! Где твой муж? Он тоже поедет.

Услышав эти слова милиционера, муж (племянник Мухтара) в страхе ринулся к выходу. Сноха испуганно смотрит на свекра. А свекор растерялся больше нее, сначала мгновенно побледнел, потом покраснел. Молчит, будто язык отнялся. Первым заговорил его давний друг, престарелый Балпетек:

— Терпение, Мухтаржан, терпение. Горшок ломается не тысячу, а только один раз. Вот он и сломался. Какая польза от твоего возмущения? Нашандик и милиция его — два сапога пара. Поддашься своему гневу — дело дойдет до кровопролития. Они не побрезгуют твоей кровью, как не побрезговали кровью Николая. Прислушайся к голосу разума. Со снохой в милицию поедем все. Пустим в ход и свой авторитет и свой скот. Как ни говори, начальник все-таки потомок Кадыра, и хотя стал иноверцем, но хоть что-то казахское в нем осталось. А раз осталось, то он отнесется к нам участливо. Если же откажет, прогонит, то не подавай вида, что недоволен. Чтобы убрать Билала, понадобилось шестьдесят жалоб, а чтобы избавиться от этого, потребуется жалоб сто, не больше. Напишем тысячу, задушим жалобами.

Как ни разгневан был Мухтар, послушался старика.

Взяв с собой сына Мажита, двоюродного брата Махмета, аксакала Балпетека, он последовал за милиционером. Али приказал снохе скакать впереди себя и снова пустил коня быстрой рысью. Четверо всадников рысили за ним следом. На узкой разбитой дороге с подтаявшим снегом лошади оскальзывались, и то один, то другой всадник летел кувырком через голову коня. Скоро цепочка рассыпалась, но Али даже не обернулся. Когда вдали показался районный центр, Мухтар передумал продолжать путь.

— Стой! — крикнул он своим. — Я решил вернуться. Я давно потерял надежду на этого изверга, он может посадить и меня самого. Мажит, он твой ровесник, ты с ним учился, попытайся поговорить.

— Агай, если он в силах посадить тебя, то разве меня не сможет?

— Ай, какой трусишка! В твоем возрасте мы не боялись ни воды, ни огня. Не болтай, поезжай! Время твое и ровесник твой.

— Сам боится, а мне говорит «не бойся», — заворчал Мажит, нерешительно понукая коня.

Мухтар с Балпетеком вернулись.

Когда Али ввел молодую женщину в кабинет, Сарыбала даже вскочил от радости — он не ожидал такого успеха.

— Боже мой, ты летел туда или ехал?

— Скакал быстрее ветра.

— Сопротивлялись?

— Хотели, да не смогли.

— Мухтар знает, кому надо оказывать сопротивление, а кому не стоит. А где муж?..

— Убежал…

Кузнец и Касым заботливо окружили Дамеш. Она грустна, из черных глаз катятся крупные слезы.

— Ай, почему плачете? — обратился к ней Сарыбала с недоумением.

В ответ она лишь тяжело вздохнула.

— Сами подали заявление, просили освободить, вас освободили, а вы теперь плачете. Как это понять?

— Я не подавала никаких заявлений.

— А это что? — Сарыбала прочитал вслух бумагу, принесенную кузнецом и Касымом. — Правильно написано?

— Правда, все правда. Завернули меня в кошму, завязали рот так, что я не могла и пикнуть, и увезли. Однако я не подавала никакого заявления.

— Хорошо. Что можете добавить к этому заявлению?

— Что мне добавить? Я несчастная, осталась ни с чем, и все! — горько выпалила она и снова заплакала.

Кузнец стал успокаивать ее, гладил плечи.

— Не плачь, Дамеш, не плачь, — умолял он и сам заплакал. — Как бы ни лакала собака проточную воду, ей не опоганить ее. Все забудется, забудется… Мы вместе должны пережить свое горе, если хотим быть счастливыми! Надо забыть, забыть все это!

Сарыбала с глубокой жалостью глядел на двух обиженных судьбой и тоже, как мог, успокаивал:

— Вас тревожит позор, вам стыдно, но все это пройдет, о своей беде вы скоро забудете, Мухтара с племянником-насильником я отдам под суд, согласно советскому закону. Впредь и вы и они — все должны помнить, что идет советизация аулов. Никаких уступок баям! Али, проводи их до самого дома. Посматривай, чтобы не напали… Будешь присутствовать на их свадьбе.

Без стука, без разрешения в кабинет вошел Айдарбек, рослый пожилой мужчина. Сразу подойдя к Сарыбале, он обнял его и поцеловал в щеку. Айдарбек, сын Махата, — известный во всей округе картежник и кутила. Проигравшись в карты, он обращается за помощью к ворам дальней степи. Живет постоянно на Спасском заводе. Сарыбалу знает с детства. Айдарбеку уже за сорок, но он все еще бегает за девушками. Статный, общительный, пронырливый, с собачьим нюхом на всякие новости и чьи-либо тайные замыслы. Говорит он уверенно, с апломбом, но труслив.

Видя, что дело улажено, Дамеш, Касым и кузнец, наперебой благодаря начальника, вышли из кабинета вслед за Али. Приспешники Мухтара Мажит и Махмет, сидевшие в приемной, так и не дождались вызова начальника и уехали домой.