Габиден Мустафин - Избранное. Романы

Айдарбек плелся за Сарыбалой как привязанный. Когда въехали на земли кояныштагая, он без конца озирался по сторонам. Все ему мерещится здоровенный черный бородач с большой камчой. Проехали через два-три аула, но страшного бородача не встретили.

В рассыпанных по степи аулах по одной, по две, реже по три, четыре юрты. Как им не скучно! Эти дальние степные роды совсем не сеют хлеба, не косят сена, лишь пасут скотину, кочуют по стерпи, ищут, где пораньше тает снег. Здесь земля уже покрылась зеленой травой, аулы перекочевывали на джайляу. Движутся в основном на верблюдах, телег мало, но скота много, степь запружена от края до края. Милиционерам преграждают дорогу то отара овец, то табун лошадей, то стадо коров. Настроение у людей хорошее, и скотина идет бодро, хотя в долгую зиму было и холодно и голодно.

Радостная картина кочевья, очевидно, повлияла на Айдарбека, и он восхищенно воскликнул:

— Ох и разбогатели, черти!

Переправившись через реку, выехали на акмолинские земли, и опасность встречи с черным страшилищем для Айдарбека миновала.

Сарыбала не поддержал его восхищения:

— Богатство, да непрочное. Один буран может сожрать все.

Как ни удивительно, но среди табунов им встречались люди, идущие на далекое джайляу пешком. Столько коней, а они бредут на своих двоих! Вот идет смуглый старик. Закоптелую свою лачугу он погрузил на черную корову и привязал к ее хвосту еще и теленка. Другой погрузил пожитки на верблюда, сверху посадил детей и жену, а сам идет сбоку.

«Что делать на джайляу бедняку без скотины, зачем они туда тащатся?! — недоумевал Сарыбала. — Джайляу существует для тех, у кого много скота, а для бедняка лучше пустая зимовка. Будь беден скотом, да не беден умом. Ну хорошо, допустим, бедняки останутся в джатаке, — продолжал размышлять Сарыбала, что там будут делать? Землю пахать? Не умеют и не хотят. Скотину на джатаке вечно беспокоят грызуны, самого хозяина готовы заесть мухи, уж лучше вместе со всеми выбраться на джайляу, попить свежего молочка, хорошенько поесть… «Один раз наесться бедняку — наполовину разбогатеть». Для бедняка лакомство — кусок бараньего легкого, который у него в руках, а не курдюк, который в чужом котле. Прежде чем советовать бедняку оставаться на зимовке, надо знать, чем он будет там заниматься, что есть. А сносных условий для жизни на зимовке пока еще нет!»

Сарыбала вздохнул. На привычные кочевья он смотрел иногда то с безразличием, то с уважением, но теперь, когда повзрослел, он стал критически оценивать многие обычаи своих собратьев.

Сарыбала ехал молча, хмурился. Он не мог поделиться мыслями со своими спутниками. Товарищ, говорят, познается в пути и на деле. Он проверял товарищей. Айдарбек в молчании начальника заподозрил неладное, ему казалось, что несловоохотливый начальник задумал какой-то план, но скрывает. Напрасно беспокоится Айдарбек, начальник ничего худого о них не думает и ничего плохого им не желает. Просто дело в том, что, наблюдая за жизнью своего народа, впечатлительный Сарыбала всегда хмурится и думает, думает.

Недосыпая, забыв о смехе, двигаясь с кошачьей осторожностью, они целую неделю искали Жокена и Шагыра. Но воры как будто в воду канули. Измотавшись, потеряв надежду, Сарыбала решил прижать к стенке тех влиятельных аксакалов, которые были раньше связаны с ворами.

Ночью окружили аул слепого Абиша. Часть аула уже откочевала, другие ждали рассвета, чтобы двинуться. Пожитки уже были увязаны в тюки.

Абиш клялся всеми святыми, что о ворах ничего знать не знает, что с Жокеном и Шагыром никогда не связывался.

В тот момент, когда Сарыбала допрашивал Абиша в юрте, снаружи послышался гневный голос милиционера Ахмета. Милиционер кого-то хлестнул нагайкой.

— Скажу, агатай, скажу! — пропищал незнакомый голос. — Они были в этом ауле, сегодня после полудня уехали! Застанете их у Алибека, у Алибека застанете…

Сарыбала взял с собой парня, сказавшего про воров, Абиша, посадил обоих на одного верблюда и поехал в аул Алибека.

Сарыбала очень устал, клонило в сон, но, если прилечь, уснешь, и все мытарства окажутся напрасными, воры уйдут.

Но встреча с ними тоже не будет взаимно радостной. Айдарбек знал, что бандиты хорошо вооружены и без боя не сдадутся. А между тем ни милиционеры, ни сам начальник стрелять как следует не умели. Как-то раз в пути попробовали стрелять по мишени. У Сарыбалы оказалось попаданий больше, чем у других. Это придало ему уверенности. Айдарбек боялся встречи с ворами и не скрывал этого.

— Я им не покажусь на глаза! Если увидят, в первую очередь будут стрелять по мне!

Ехали всю долгую ночь без отдыха, только на заре добрались до места. Рассвело, стали видны окрестности. Перевалив возвышенность, милиционеры окружили аул Алибека. Весь аул был уже на ногах, вплоть до детей. При появлении всадников белая юрта, стоявшая посредине аула, стала вдруг сама собой передвигаться на окраину.

— Боже мой, эти негодяи уже пронюхали! — воскликнул Ахмет. — Юрту переносят для нас на руках. Значит, все пропало, здесь беглецов уже нет!

— Если нет — вытяни душу у Алибека, — приказал Сарыбала.

Въехали в аул. Навстречу вышло человек десять. Впереди шел мужчина среднего роста, плечистый, скуластый, с глубоко посаженными глазами, с черной как смоль бородой. Он распростер руки и обратился к начальнику:

— Позволь поприветствовать и обнять тебя, как сына благородного аула.

Сарыбала чуть отступил и холодно ответил:

— О благородстве поговорим потом. Сначала выдайте нам Жокена и Шагыра!

— Где я их найду, дорогой?! Ветра в поле не сыщешь.

— Вы знаете, где они! Ваше упрямство известно, и мы вас отучим скрывать бандитов.

— К этому мы уже привыкли. Делай, как тебе заблагорассудится. А пока прошу войти в мой аул. Для вас поставлена юрта, расстелен дастархан, отведайте нашего угощения. У Алибека ничего не осталось, кроме хлеба-соли.

— У Алибека есть скот. А у кого есть скот, у того есть сила и влияние. Вдобавок у вас еще много хитрости и ловкости. Сами буйны, а на словах смирные. Вероятно, не раз обманывали смиренностью своей. Но я не хочу быть обманутым. Требую — найдите Жокена и Шагыра!

— Если сумеешь, найди их сам, милый. Зачем мучаешь старика из-за воров, достаточно и того, что он мучается из-за своего богатства…

Слово «милый» Алибек произнес так, как будто хотел ущипнуть им. За покорной личиной старика скрывается жестокость и ненависть. Сарыбала опять вспомнил, как злой старик Кунтуган сдирал шкуру с живого волка. Волк тогда не издал ни звука. Сарыбала подумал, что, если сделать то же самое с Алибеком, он и тогда ничего не скажет. Упрямство старика в общем-то он оценил и только пожалел, что старик проявил свой характер не там, где надо. Сарыбала вошел в белую юрту. Ахмет дал волю своим рукам. Но Алибек молчал.