Пётр Лебеденко - Четвертый разворот

Старик, которого Мауро назвал доктором Паоло Бассо, сидел на ящике около своей лачуги с раскрытой книгой в руках, задумчиво глядя на лежавшую у его ног собаку. Голова у старика была совсем белой, а руки, шея и лицо казались совсем прозрачными, словно были созданы не из плоти, а из какого-то незнакомого бесцветного вещества.

Когда Мауро, Джино, а вслед за ними и Анна подошли к старику, он не спеша закрыл книгу, поднялся и поклонился Анне:

— Вы ко мне, синьора? Чем могу служить?

Анна смущенно молчала, не зная, что ей ответить. И растерзано поглядывала то на Джино, то на Мауро. А они тоже молчали, заговорщически переглядываясь друг с другом.

— Вам разве неизвестно, синьора, что доктор Паоло Бассо клиентов больше не принимает? — строго спросил старик. — Вы разве не читали в столичной прессе, что ему запрещено заниматься адвокатской деятельностью? Да будет вам известно, синьора, известно раз и навсегда, последнее дело, которое вел доктор права Паоло Бассо, закончилось для него полным крахом, хотя он совершенно неопровержимо доказал невиновность своих подзащитных. Речь доктора Паоло Бассо вызвала бурю оваций среди публики, но все было предрешено заранее. Фемиде, уважаемая синьора, не только завязали глаза — ей заткнули глотку! Так же, как заткнули глотку некогда свободолюбивым и гордым римлянам, потомкам Спартака и Гарибальди… Мир ввергнут в хаос беззакония, в мире правит грубая сила, а не логика… Если все это синьоре известно, то зачем она пришла к доктору Паоло Бассо?

Старик швырнул на землю книгу и гордым жестом отбросил назад седые волосы. Анна поняла, что перед ней не совсем нормальный человек, но в нем была какая-то сила, какая-то несгоревшая страсть, и это вызывало уважение. Ей вдруг захотелось подойти к нему и сказать что-нибудь хорошее, теплое — пусть успокоится его душа, которая, наверное, мечется день и ночь, однако она не могла этого сделать: кто знает, что подумает полубезумный старик, как отнесется он к ее участию.

Она сказала:

— Простите меня, синьор Бассо, я ничего не хочу, я совсем случайно здесь оказалась…

— Случайно? — недоверчиво усмехнулся старик. — Не слишком ли много случайностей в этом мире насилия? «Случайно» не увидели опасности фашизма, «случайно» попрали законы, «случайно» одели вендетту в королевские одежды… На земле не может быть случайностей, синьора, все развивается закономерно. Везувий дымит не зря, и когда-нибудь мир постигнет участь Помпеи… Это говорит вам доктор Паоло Бассо, ставший жертвой бесправия… Да, ставший жертвой бесправия…

Старик тяжело опустился на ящик и закрыл глаза. Прозрачные руки его дрожали, седая голова тряслась, а из глаз выкатились две скупые слезы и поползли по морщинистым щекам. Потом Анне показалось, что Паоло Бассо уснул. Она прошептала Джино:

— Пойдемте отсюда.

Но старик вновь открыл глаза и спросил у Анны:

— Кто из этих двух — Вергилий?

Анна не поняла, о чем он спрашивает. И промолчала. Тогда Паоло Бассо сказал:

— Я говорю о Вергилии, который привел вас в этот дантов ад. — Он встал и широким жестом указал на пещеры, лачуги, кучи мусора и тряпья. — Бегите отсюда, синьора, здесь давно уже нет жизни. Тот, кто здесь обитает, — мертв…

Анна вспомнила о виа Пикадилли не сразу — слишком много времени прошло с тех пор, как Джино-Вергилий водил ее по дантову аду. Но минуло два-три месяца после смерти Винченцо, и она почувствовала, что в доме Коринны жить ей совсем невмоготу. Коринна молчала, ни в чем не упрекала, однако ее молчание было невыносимее брани. Джино тоже молчал, не замечая Анны. Даже во время обеда или ужина, когда Коринна ставила на стол по тарелке лазаньи [9] Лазанья — тонко нарезанная лапша. и наливала по полстакана красного кислого вина, Джино, чокаясь с теткой, и не думал взглянуть на Анну. Будто место, где она сидела, было пустым.

Странный он человек, этот Джино, никак его не поймешь. Иногда ей кажется, будто он по-настоящему ее жалеет, сочувствует ей и даже хочет чем-то помочь. А потом вдруг опять становится жестким или совсем перестает ее видеть. Что он о ней думает?.. За что ее так ненавидит?..

Однажды он спросил:

— Почему ты не напишешь своему сыну? Может быть, он позовет тебя к себе.

Она усмехнулась:

— А ты позвал бы?

Джино ничего не ответил. Только пожал плечами.

— Чего ж ты молчишь? — сказала она. — Если бы ты был моим сыном — позвал бы меня к себе… Такую?

— Нет! — бросил Джино. — Наверное, нет!

Он увидел, как она вздрогнула. Чтобы как-то все смягчить, Джино добавил:

— А может, и позвал бы… Точно не знаю… Ты все-таки напиши ему…

Чудак! Ее Алешка был еще совсем крохой, а уже показал, как умеет ненавидеть. Разве Анна могла что-нибудь забыть?..

И еще один разговор был у них. Последний.

Как-то Анна возвращалась из прачечной, куда ее временно взяли работать, и по пути зашла в кантину Паланти. Ей и жаль было тратить деньги на еду, и в то же время хотелось хотя бы поесть так, чтобы никто не бросал на нее полных отчуждения взглядов. Она заказала порцию ризотто и уже принялась было за еду, как к ней неожиданно подсел прилично одетый молодой человек с коротко подстриженными черными усиками и такой же черной пышной шевелюрой. Что-то нагловатое было в глазах у этого молодого человека, но Анна не стала обращать на него внимания — какое ей, собственно говоря, до него дело?

— Если не ошибаюсь, синьора Анна? — сказал молодой человек.

Анна удивленно взглянула на него и коротко ответила:

— Да. — Потом подумала и добавила. — Вам что-нибудь от меня нужно?

— Нет. Вы не возражаете, если я присяду за ваш стол?

И, не дожидаясь ее согласия, крикнул:

— Кончетта, аньелотти и бутылку «орвието». Живо, красавица! — и опять обратился к Анне: — Меня зовут Нигри. Нигри Гамбале. Вы никогда не слышали этого имени?

— Не слышала, — сказала Анна, уткнувшись в свою тарелку.

А сама подумала: «Нигри… Нигри Гамбале… Что-то очень знакомое…» И вдруг вспомнила: в день их приезда с Винченцо Джино привели домой до полусмерти избитого. Потом он, рассказывая о какой-то истории, все время упоминал Нигри Гамбале. А Винченцо кричал: «Проклятые фашисты, когда-нибудь они ответят за все!»

Нигри сказал:

— Я очень сочувствую вашему горю, синьора Анна. Хотя мы с Винченцо и не были друзьями, но всегда уважали друг друга… Как поживает Коринна? И как ее племянник Джино?

— Которого вы когда-то едва не убили? — усмехнулась Анна.

Нигри нисколько не смутился. Улыбнулся, показав крепкие белые зубы:

— Детские шалости… А Джино до сих пор ничего не забывает?

Анна пожала плечами:

— Об этом вы спросите у него… Может быть, и не забывает…

Нигри наполнил свой стакан и предложил Анне: