Арвид Григулис - Когда дождь и ветер стучат в окно

Манера, в которой говорил Силинь, была немного странной. Он словно докладывал Зандбергу и заодно рижанам. Он сказал, что оба этих молодых человека, которые только в начале прошлого месяца прибыли в Швецию, должны отправиться в Латвию, чтобы установить связь со шведским центром. Они должны будут информировать о военном и политическом положении в Латвии. В то же время они будут давать сведения шведско-латышскому комитету помощи о настроениях населения. В связи с приближением Красной Армии к Латвии весьма актуальным стал вопрос о переезде националистически настроенных латышских граждан в Швецию.

Зандберг слушал очень внимательно, но от Лейнасара не ускользнуло, что переезд латышей в Швецию того интересовал гораздо меньше, чем сведения военно-стратегического характера.

Когда Силинь закончил, Зандберг поблагодарил его за старания и похвалил рижан за смелость и решимость.

— Да, мои господа, положение на том берегу Балтийского моря осложняется не только с каждым днем, но и с каждым часом. Красная Армия два дня назад заняла Минск. В Вильнюсе идут уличные бои; они, может быть, уже кончились, и отнюдь не в пользу немцев. Перерезана железнодорожная магистраль Вильнюс — Даугавпилс. Открыто Даугавпилсское направление. В обороне немецкой армии наблюдаются очень странные явления. Красная Армия за один день на Минском направлении заняла сто пятьдесят населенных пунктов. Взяты в плен командир сорок первого немецкого танкового корпуса генерал-лейтенант Гофмейстер, командир шестьдесят первой моторизованной дивизии генерал-майор Штайнкеллер и командир триста восемьдесят третьей пехотной дивизии генерал-майор Гир. Фронт немцев под Ленинградом тоже лавиной катится назад. Возможно, что Псков уже пал. — Зандберг посмотрел на свои ручные часы. — Да, господа, эти странные перемены не могут быть безразличны ни нам, ни нашим друзьям в Лондоне и Вашингтоне. Есть еще и такие сведения: будто немцы попытаются любой ценой удержаться в Латвии, особенно вдоль побережья Балтийского моря. Тогда военные действия перекинутся к самым берегам Швеции. Вы сами понимаете, что в таких условиях очень важна любая информация. Можете не сомневаться, что за вашу отвагу и находчивость вам будут благодарны и Стокгольм, и Лондон, а также Вашингтон. Мы полагаемся на вас, господа.

Зандберг говорил так, словно выступал на дипломатическом банкете. Но именно это и произвело впечатление на Ансиса и Вилиса. Не нибудь высокопарная речь Силиня в «банке». Прежде всего их очень взволновали сообщения о стремительных изменениях на фронте. Подавленные своими мелкими неудачами, они в последнее время совсем не следили за событиями. А теперь их вовлекали в какое-то дело мирового масштаба. Они должны были стать активными участниками большой борьбы. Если этот элегантный, солидный господин является сотрудником разведывательной службы, значит, дело это почетное.

Особенно на Лейнасара Зандберг произвел огромное впечатление. И не тем, что он говорил, а тем, как он говорил. Понятие «шпион» из сознания Лейнасара исчезло. Вместо него возникло новое — «сотрудник разведывательной службы». Разве это не своего рода дипломат? Какое внутреннее спокойствие, какой внешний лоск! Держать в руках нити мировых событий и участвовать в большой игре. Это может поднять тебя в собственных глазах куда больше, чем какие-то радиоинструменты, как бы ты умело ни владел ими. Образ доцента Зандберга стал для Лейнасара идеалом.

Зандберг читал по лицам своих слушателей, как по книге, и ни о чем не спрашивал их. Лейнасар часто дышал носом, а на лбу Вилиса блестели крупные капли пота. Зандберг спокойно сказал:

— А теперь мы, господа, может быть, немного поработаем?

В коридоре Силинь исчез. Трое вышли на улицу. Перед дверью на солнце сверкал автомобиль. Зандберг натянул перчатки и сел за руль. Машина петляла по улицам, приближаясь к городской окраине. Остановились перед четырехэтажным домом. На четвертом этаже Зандберг позвонил у какой-то двери. Звонок звенел на два тона.

Дверь открыл молодой мужчина. Комната была обставлена старомодной мебелью, и всюду была видна пыль. Уже знакомый со шведской чистоплотностью, Лейнасар понял, что в квартире никто не живет.

В следующей комнате они увидели еще одного человека. Тот склонился над аппаратом Морзе и присоединял к нему какой-то провод. При виде Зандберга он вытянулся почти по-военному.

— Вы познакомитесь сами, мои господа, а я вас пока покину. — Зандберг приветливо кивнул и, не подав руки, ушел.

Обитатели квартиры вежливо поздоровались, но своих имен не назвали. Без церемоний приступили к делу. Один повел Вилиса в соседнюю комнату, а другой занялся Лейнасаром. Ансис сказал, что довольно хорошо разбирается в радиотехнике, но в передаче и приеме упражнялся мало, только на службе в латвийской армии. Инструктор позвонил по телефону. Вскоре из стоявшего на столе громкоговорителя раздались короткие и длинные сигналы. Инструктор велел назвать вслух переданные буквы. Кое-где Лейнасар напутал. Опять приказ по телефону — и звуки в громкоговорителе повторились уже медленнее. Теперь Лейнасар легко прочел все. Затем началась работа ключом.

— Очень хорошо, — сказал инструктор, — только надо еще немного повысить темп.

Когда Лейнасар начал слишком часто ошибаться, инструктор взглянул на часы и сказал:

— На сегодня хватит.

Они проработали четыре часа.

Лейнасар встретился с Вилисом в коридоре.

— Ну что?

— Как — что? Ты ведь знаешь, что у меня никакого музыкального слуха. Они могут пищать как хотят — для меня все одно и то же.

— Азбуку Морзе ты ведь знаешь?

— Знаю, что точку ставят в конце предложения, а тире — тогда, когда нечего сказать.

— А еще студент механического факультета.

— Велосипед я могу разобрать и собрать.

— Что же этот рыжий с тобой делал?

— Учил разбираться в деталях рации.

— Научил?

— Ни черта. По-латышски я бы еще кое-что сообразил, а по-немецки у каждого пустяка такое название, что язык вывихнешь; так где там еще запомнить, что и как привинчивать…

— Что он сказал?

— Ничего.

— Вздохнул?

— Да, вздохнул и только.

— Завтра тебе опять надо прийти?

— Нет, могу ходить по кино.

— Счастливый! Меня так запрягли, что до сих пор в ушах пищит.

После этого Вилис пять дней протомился бездельем в пансионате «АБЦ», а Лейнасар напряженно работал. В последние дни Лейнасара заставляли тренироваться на передатчике «Мориц». Инструктор дал понять, что именно этот передатчик Ансис повезет с собой в Латвию.

Однажды вечером Ансис и Вилис вернулись из кино в хорошем настроении. Им попалась такая картина, какую, по их мнению, можно увидеть только раз в тысячу лет. Картина осуждала распущенность шведской молодежи. Но за такое осуждение можно было только спасибо сказать. Особенно эффектными были кадры, в которых двадцать мотоциклов с бешеной скоростью мчались по городу — только грязь во все стороны летела. Прохожие, завидев мотоциклистов, еще издали кидались в подъезды и ворота. Но это не спасало. Брызги грязи настигали их и там. На каждом мотоцикле сидели парень и девушка. Мотоциклы въезжали в лес, где парочки предавались любовным утехам.