Вячеслав Королев - В лесах Карелии

Воронов тепло встретил Ковалева в своем новом кабинете, велел подать чаю и, усадив в мягкое кресло, провел рукой по стенам кабинета:

— Видал? Нравится?

Ковалев посмотрел в глаза Воронова. В них была плохо скрываемая тоска.

— Нравится, Иван Емельянович. Значительно больше нравится, чем тебе самому, — ответил он.

— Почему ты думаешь, что мне не нравится?

— Ты, Иван Емельянович, на виду привык быть, тени не любишь, а здесь — глухой лес, который на севере созревает через сто двадцать лет. А пока посеянное не вырастет — кто же трудам сеятеля оценку даст?

Воронов поморщился, торопливо отпил из стакана.

— Все философствуешь? С какими вопросами пришел?

— Не понимаю некоторых вещей в лесном хозяйстве, может, разъяснишь...

— Выкладывай.

— Зачем тебе, Иван Емельянович, понадобились лесозаготовки по главному пользованию? Ведь никогда в жизни лесники таким делом не занимались. Неужели думаешь, у них своих забот мало?

Воронов деланно захохотал.

— А неужели ты, старый лесозаготовитель, думаешь, что стране не нужна древесина?

— Очень нужна. Но для этого есть специальное министерство. Это их дело, а не твое.

— Они с планами не справляются, недодают народному хозяйству уйму древесины. А я должен в лесу сложа руки сидеть?

— Сложа руки сидеть тебе, Иван Емельянович, на лесном хозяйстве не придется. Беда в другом, Иван Емельянович. Извини. Ты лесозаготовки плохо знаешь, непосредственно на производстве никогда не рабатывал. Но главное ты не хуже любого специалиста познал: план надо выполнять, результат своей работы надо показывать ежемесячно.

Воронов нахмурился, глаза его вдруг сделались злыми.

— Ты к чему эту антимонию развел? — спросил он Ковалева. — Хочешь мне уроки давать?

— Не хочу, Иван Емельянович, мне своих дел хватает. Да и какой я тебе учитель? Яйца курицу не учат. Я к чему разговор затеял? Читал ты, конечно, «Русский лес» Леонова...

— Конечно, читал. Лопухов с Анучиным Леонова консультировали по лесным делам, — прервал Воронов Ковалева.

— Значит, знаешь, как в свое время купчишки с лучшими лесами европейской части России расправились. Почти все под корень свели. Заняться бы восстановлением русских лесов, Иван Емельянович! Не сыскать ведь более благородного дела для крупного работника, каким ты являешься. Другому это, может, и не под силу, а ты бы потянул, хватка у тебя, дорогой, хорошая. И я тебе больше скажу: это дело только для настоящего патриота — на сто лет вперед.

Воронов резко поднялся с кресла и начал ходить по кабинету. Ковалев, продолжая сидеть, водил глазами вслед. Походив несколько минут, Воронов круто остановился перед Ковалевым.

— Хороший ты парень, Сергей, и работник приличный. Но больно уж пропитан дремучим духом! Современного в тебе недостает, стародедовского много. Да и наивен ты. Сколько лет надо для выполнения такой задачи, как восстановление русских лесов?

— Смотря сколько средств вложить. Если хорошие средства да твой размах... лет через сто—двести...

— Ха-ха-ха! — искренне захохотал Воронов и повалился обратно в кресло. — Убил, честное слово, убил! — хохотал он. — Это сколько поколений Вороновых надо? А у меня и сына нет, одна дочь. Род продолжать некому... — Вдруг Воронов стал совершенно серьезным. Глаза его округлились и заблестели недобро. Он несколько раз провел пальцами по залысинам и зло заговорил: — Нужно это лесное хозяйство некоторым товарищам, как... рыбе зонтик. Много ты получал денег и механизмов на лесохозяйственные работы, когда лесное хозяйство у тебя было? Кукиш без масла ты получал! Вот и мне столько же дают. А взял я двадцать миллионов лесозаготовок — пожалуйста, и денежки мне, и механизмы. А этими механизмами я и лесному хозяйству помогу. Понял?

— Понял, но не согласен. Веди лесозаготовки за счет прочих видов отпуска, что ж ты в главное пользование полез, почему ты хочешь рубить лес наравне с министром Тимофеевым?

— Сказал же тебе: на другие виды заготовок денег и механизмов не дают, — зло ответил Воронов, — делаешь вид, что не слышишь?

Продолжать разговор было бессмысленно. Хозяину кабинета он явно не нравился. Оба понимали, зачем Воронову понадобились лесозаготовки. Чтобы не оказаться в роли совершенно забытого, малозначащего руководителя, чтобы — хоть с небольшими объемами заготовок, с зачетом в централизованные фонды — быть ежедневно на виду. Чтобы все и всюду ежемесячно видели результаты его, Воронова, работы. Понимали оба: никаким спором этого дела не переиначишь...

Конечно, планирующие органы аплодисментами встретят любое предложение по дополнительной заготовке древесины.

— Ладно, — заговорил после небольшой паузы Ковалев, — вам здесь в Москве виднее. Нашему брату надо быть довольным, что есть товарищ по учебе, к которому можно зайти и высказать свое мнение. И то слава богу. А вот скажи ты мне, пожалуйста, цехи ширпотреба зачем велишь строить?

— Ну, ты меня извини, это уж совсем дурацкий вопрос. Ты хочешь сказать, у нас в стране товаров ширпотреба из древесины некуда девать?

— Не хочу и не скажу. А вот что заниматься производством таких товаров должна местная промышленность, а не лесное хозяйство, скажу! Почему занялся делом, совершенно не свойственным лесному хозяйству?

— Я строю цехи ширпотреба для переработки некачественной древесины, получаемой от рубок ухода за лесом. Почему я должен сдавать народному хозяйству некондиционную древесину, а не готовые изделия из дерева?

— Золотые слова и умнейшая мысль! — воскликнул Ковалев. Но продолжал уже совсем другим тоном: — Только в жизни получается совсем не так.

— Почему?

— Вот у нас ширпотребом называют подоконную доску. Даже не хотят распилить ее на длины, грузят потребителю четырех- и шестиметровой длины. И заметь: делают это не в качестве исключения, а как массовую продукцию. А ты знаешь, какое бревно нужно, чтобы напилить такие доски? Первосортнейшее! Что ж он, лесник твой, это бревно от рубок ухода получает? Черта с два. Он для этого валит лучшую сосну или елку, иначе не получится подоконник.

— Я за каждым разгильдяем отсюда не угляжу...

— А если бы ты и захотел — ничего бы не вышло. За всеми не углядишь, а занимаются этим безобразием почти повсеместно. Да и как твоему леснику не заниматься таким браконьерством, когда он за ширпотреб получает денег больше, чем за основную свою работу!

— Да ты что, хочешь сказать, источник безобразий в том, что ширпотребом занялись мы, а не местная промышленность? — горячо запротестовал Воронов.

— Совершенно верно, Иван Емельянович, совершенно верно. Если бы каждый занимался своим делом, безобразий и в помине не было бы. Сейчас ты для ширпотреба берешь первосортнейшее сырье, а не отходы производства, и выпускаешь товары, которые называются ширпотребом незаконно. И премии в огромных суммах за них начисляются тоже незаконно. А местная промышленность получала бы от тебя действительно настоящие отходы леса и изготовляла бы из них настоящий ширпотреб.