Григорий Медведев - Миг жизни

Браво! Мой лучший друг превзошел все мои ожидания! Я даже испытывал некоторое смущение оттого, что недооценил в Перфильеве возможность самостоятельного мышления. Это мне будет уроком. Век живи, век учись верить в людей, в их честность и принципиальность. Я мысленно извинился перед Перфильевым и мысленно же крепко пожал ему руку.

Здорово осознавать, что твои стремления воплощаются в реальность.

Опять взял слово мой давешний нежданный единомышленник. Он ринулся в атаку легко и свободно:

— Конечно, право авторы имеют, полное право на творческое переосмысление уже известных работ, но речь идет о другом, а именно — об уродовании жизнеспособного прототипа. Да, получена стоимость в пятьсот три миллиона, так ведь за счет грубейшего нарушения норм проектирования! Дорого обойдется эксплуатационникам, а стало быть государству, ваша «экономия». Наконец, вы расположили взрывоопасное устройство аварийной конденсации пара под ядерным реактором, забыв, что конденсация пара будет сопровождаться сильнейшими гидроударами. Как при этом работать? Плохо, товарищи, не продумано.

Затем выступил Александр Дмитриевич, потом директор Чегерольской АЭС Пузанов. Он был по-спартански лаконичен:

— Заказчик ни в коем случае не может согласиться с предлагаемым решением. Непринципиальная, на наш взгляд, перекомпоновка блоков тянет за собою чудовищную работу по переработке всей проектной документации и заданий заводам на оборудование. Подобного можно было бы избежать, лишь только улучшив и несколько доработав вариант первой очереди электростанции.

…В дальнейших выступлениях критика проекта в основном держалась как раз такого фарватера.

В заключительном слове Козис признал, что проект, возможно, и требует доработки и что коллектив поразмыслит над всеми высказанными замечаниями.

В тот же день министр звонил Сапарову:

— Товарищ Сапаров!

— Я вас слушаю, Сидор Иванович.

— Товарищ Сапаров, как же это получается? Молоков доложил мне, что ваш проект с треском провалился.

— Но, Сидор Иванович…

— Вы заверяли коллегию, что ваш институт подготовил принципиальные предложения по улучшению технологии строительства и монтажа серийных АЭС.

— Но, Сидор Иванович! Проект сам по себе хорош. Требуются доработки. Но это в порядке вещей.

— Вы мне бросьте, Сапаров! Мне звонил об этом Стальский. Кто-кто, а товарищ Стальский разбирается в таких вопросах. У меня нет оснований не доверять выводам мехмашевцев, Сапаров. Примите всю их критику безоговорочно и срочно переработайте проект. Подработайте варианты расположения барбатера в других местах, не под ядерным реактором.

— Все записал, Сидор Иванович.

— Новые проработки доложите мне лично.

— Будет исполнено, Сидор Иванович.

— До свиданья.

— До свиданья, Сидор Иванович!

В трубке послышались короткие гудки.

Сапаров ждал Козиса, испытывая двойственное чувство удовлетворения и раздражения. Удовлетворения — оттого, что Козис в нокауте и станет наконец управляемым. Раздражения — оттого, что новичок перестарался с экспертизой, оттого также, что теперь, когда уже все позади, ему, Сапарову, очень бы не хотелось встречаться с ним.

Он распалял себя в глубине души, понимая, что не совсем справедлив. Но он обожал логику, четкость выполнения его распоряжений, а председатель экспертизы не проявил, как ему теперь казалось, достаточной гибкости и способности к маневру. Ах, если бы не этот парень, он бы сейчас все прекрасно уладил. Козису он с ходу простит все прошлое, надо, надо налаживать работу, иначе… Воспоминания о коллегии и разговоре с министром вогнало его в испарину.

Вошел Козис.

— Здравствуйте, — сказал Сапаров, не сумев скрыть радости, вышел из-за стола навстречу с протянутой рукой.

Козис довольно сухо поздоровался, и они сели за стол. Голос Сапарова был ласковый, приглашавший к соучастию и сотрудничеству. Что греха таить, он боялся спугнуть вспыльчивого и еще довольно могущественного заместителя.

— Ну как дела? — нежно спросил Сапаров и засмеялся, но тут же спохватился, подумав, что его смех может быть расценен как издевка.

— Дело — труба, — угрюмо сказал Козис. — Завалили нас.

— Знаю, — сказал Сапаров полуласково-полусерьезно. Он пытался точно определить для себя состояние Козиса и понять, насколько тот доведен до готовности подчиняться. — Знаю прекрасно. — Сапаров и в голосе, и в лице изобразил подобие уныния. — Вы готовы к проработке вариантов?

— Не то что готов, — Козис поднял руку, — приперт к стене. Мы все сделали, но я вам доложу, — Козис возвысил голос почти до крика и, стуча указательным пальцем по краю стола, в такт словам отчеканил: — Я вам доложу, что уважаемый председатель доморощенной экспертизы обложил нас, как волков флажками. Положения его экспертного заключения почти слово в слово повторили все сторонние организации!

Сапаров удивленно вскинулся:

— Вы полагаете, замечания не по существу?

— Отчасти да. Но видите ли… (Сапаров отметил про себя, что Козис, кажется, входит в русло. Стало быть, жизнь налаживается.) Проект все же можно было утвердить.

— Скажите, как ваше мнение относительно перспективности проектируемой нами электростанции?

— Чудовищная насыщенность оборудованием и коммуникациями. Знающие люди говорят: грязи не оберешься.

— А министр знает об этом?

— Пока нет, наверное. Но узнает. Придет время — узнают все: статистика опыта сделает свое дело.

— А почему же мы их проектируем?

Вопрос Сапарова прозвучал несколько наивно. Он это сам почувствовал и рассмеялся:

— Да, наше с вами дело — выпускать проект. Нас обязали, мы подчиняемся. Дисциплина стоит дороже инициативы. Скажут «надо» — спроектируем и троглодита. Прошу вас завтра, в десять утра, на ватмане в карандаше дать проработки вариантов барбатера. Я буду докладывать министру…

— Будет сделано!

Я все ждал. Дело закончено. Пора бы Санарову вызвать меня для разговора. Можно подумать, его никогда в жизни не интересовала экспертиза второй очереди Чегерольской атомной электростанции и что он вообще ни при чем.

Временная прописка через неделю кончалась. Жильем и не пахло. По всему похоже было, что я повис в воздухе. Работа работой, но надо ведь и жить, черт возьми! Впрочем, распалялся я вовсе зря. Ведь по предварительным прикидкам выходило, что мое жизненное уравнение в сложившейся системе координат решения вроде бы и не имело. За что боролся, так сказать, на то и напоролся. Но все же…

Подождав еще пару дней, я сам проявил инициативу и двинул к Сапарову. Секретарши удивительный народ — они все знают! По выражению лица и по тону голоса Лидии Яковлевны я понял, что мне не светит.