Борис Попов - Без четвертой стены

Театр предполагается реорганизовать в профессиональный. Экономическое местоположение Крутогорска особое, поэтому репертуар, цели и задачи театра будут строиться с учетом специфики, культурного и эстетического уровня населения.

В целях пополнения труппы свежими актерскими силами при театре будет создана студия (пока на общественных началах).

Проект структуры художественного и административного руководства театра будет в сжатые сроки представлен на рассмотрение в Главное управление.

КРУТОГОРСК ПОЛИТКАТОРЖАН 6 КРАСНОВИДОВУ

ВЫЕЗЖАЮ ТРЕТЬЕГО МАЯ ПОЕЗДОМ САМОЛЕТА БОЮСЬ ТЕЛЕГРАФЬТЕ ЧТО ЗАХВАТИТЬ ЛЕКАРСТВА ПРОДУКТЫ ОДЕЖДУ РЫБОЛОВНЫЕ СНАСТИ = ТАТЬЯНА МОГИЛЕВСКАЯ

ВАЛДАЕВУ ВИКТОРУ ИВАНОВИЧУ

КРУТОГОРСКОМУ ТЕАТРУ НЕОБХОДИМ ТАЛАНТЛИВЫЙ ЗАВТРУППОЙ ДРУГОЙ КАНДИДАТУРЫ НЕ ХОЧУ ТЕЛЕГРАФИРУЙ СОГЛАСИЕ СПРАВКИ У АНГЕЛИНЫ = ТВОЙ ОЛЕГ КРАСНОВИДОВ

О. Б. Красновидов — Ангелине Потаповне.

Дорогая Лина!

Можешь мне поверить — первый свободный вечер, когда я смог сесть за письмо. Написать мне его тебе совершенно необходимо, чтобы хоть поверхностно ввести в курс дела. Чуточку лирического отступления.

Я ведь думал: Крутогорск — это что-то вроде Можайска, Клинцов или Лопасни. А Крутогорск по множеству примет город с великой перспективой. Выглядит он необыкновенно. Рядом со старым срубовым городом с единственной булыжной мостовой (это и есть улица Политкаторжан) растет город модерн. Крутогорск — это завтра Сибири. Заводы, промтехникум, музыкальная школа, вертолетный транспорт (представляешь?) местами заменяет такси.

Старый Крутогорск не прячется за спину нового, сегодняшнего, обладает своей притягательностью. Срубы, поставленные век назад, стоят на диво прочно, крытые тесовые подворья, ворота, наличники, карнизы расписаны узорами. Удивляешься былым ювелирам деревянных кружев. За спиной у Старика таежный лес, за молодым Крутогорском в нескольких километрах от города просторный, обманно неторопливый Иртыш. Вот куда занесла меня судьба, и, кто знает, может быть, в этом краю суждено куковать мне всю жизнь. Крутогорск, я догадываюсь, скрывает некую тайну, он, по-моему, накануне какого-то важного открытия. Слышал, что где-то недалеко на топях-болотах обнаружили ржавые сальные пятна. Предполагают — нефть. Ходит поговорка, что самое интересное в Тюмени — не в Тюмени.

Петр живет почти на окраине города в одноэтажном срубе-пятистенке, построенном его и Натальи Андреевны дедом. Наталья Андреевна беззаветно любит своего брата и все, чем он занимается. И Петр того стоит — красивая, трогательная душа. Заботлив, обязателен, сдержан. И я беру с него пример. Живу пока у них, но скоро перейду в гостиницу. Знаешь, иногда устаю от излишнего внимания и повсечасной опеки. Мне нужен строгий рабочий режим, пусть без комфорта, но и без докучливых вопросов: хорошо ли мне и не надо ли мне чего-нибудь такого, чтобы было еще лучше. Так что съеду. Да и вы все, надеюсь, скоро начнете слетаться. Будем жить в гостинице, а там… Может быть, горисполком с жильем поможет? Театр здесь сносный (я имею в виду здание). На 600 мест, с амфитеатром и балконом. Театр старый, но каменный. Подсобки, карманы, колосники, раковина для оркестра, суфлерская будка (ты же без нее не можешь!). Артистические уборные малюсенькие, и нет репетиционного зала. Петр Андреевич — подвижник. Он со своими пестунами в театре носится дни и ночи. Они его слушаются, у них хорошая, деловая атмосфера. Но профессионального умения, само собой понятно, у них нет. Я попробовал у них в «Любови Яровой» поиграть с ними Кошкина — и ничего не получилось… у меня. Швандя, Яровая, Чир, все смотрели мне в рот, пожирали меня глазами — и напрочь забывали текст. Наступала пауза, пауза превращалась в дыру, а тогда и я забывал свой текст. Задача практически свелась к тому, чтобы скорее уйти со сцены, дать им спокойно доиграть спектакль. С неумелыми играть очень трудно, невозможно.

Настроение у меня, Линка, бодрое, я не притворяюсь, не бодрячествую. Сил и энергии много, решимости еще больше. Уверенности? Поменьше. Но, главное, всем сердцем чувствую: мы здесь нужны, очень нужны, нужнее, чем где-либо.

Я очень жду всех вас, выискиваю минимальные финансовые возможности, чтобы сделать ваше житье-бытье терпимым. А то ведь я знаю вас, закапризничаете, домой запроситесь.

Думаю по-настоящему над репертуаром. А еще (по секрету) хочу поставить «Разведчицу Искру». Ведь пьеса-то, в общем, готова. Я понимаю, здесь, в Крутогорске, в районе новостроек, к вопросу «Что ставить?» надо отнестись особенно ответственно. И все же, если обстоятельства сложатся благополучно, попробую.

А на дворе рассвет уже брезжит, вставать мне рано: у Петра завтрак в 7.30. Наташе уходить на работу. Пенсионеры здесь самый непоседливый и беспокойный народ.

Как ты живешь? Я уже не спрашиваю — чем, знаю тебя, транжирку, небось без копейки? Я по тебе скучаю. Видишь, какое письмо размахал? Удивлена? Ску-ча-ю!..

Ну, пока. Передай привет всем, всем. Позвони Валдаеву, узнай, какое у него настроение? Скажи, что я любой ценой прошу его принять приглашение.

Большого багажа не берите. Лучше старое продать, а в Крутогорске купить новое. Меньше хлопот.

Гостиница для нас — за полцены, скажи всем.

Могилевской передай, что лекарства и продукты здесь есть. Рыболовные снасти пусть захватит только на свою долю (о, если бы у нее на рыбную ловлю осталось времени!). А вот пишущая машинка, та, к которой она привыкла, нужна. По всем прогнозам быть ей заведующей режиссерским управлением. А раз так, то печатать ей достанется вволю, даже будет с собой домой брать.

Сговоритесь с ней и приезжайте-ка вместе, вам будет веселее в пути.

Ложусь спать, осталось три часа до подъема.

Л. Н. Ермолина — О. Б. Красновидову.

Дорогой мой, милый Олег Борисович.

Сердце мое переполняется теплой лаской, когда я думаю о Вас, о Вашей страсти и неутомимом порыве спасти театр. Какой одержимостью, какой удалью надо обладать, чтобы пойти на это спасение через самые непреодолимые препятствия да и, пожалуй, никем не хоженным путем. Что греха таить, сначала я отнеслась к Вашему поступку как к безрассудной авантюре да еще и с признаками карьеризма. Теперь я внимательно слежу за ходом Ваших дел и постепенно начинаю понимать, что Вы стараетесь, во-первых, не для самого себя, во-вторых, Вы глубоко все обдумали и прежде, чем решиться на этот смелый шаг, ясно увидели впереди победу, победу реальную и, пожалуй (я теперь не могу в этом не сознаться), единственно спасительную для нашего театра.