Борис Попов - Без четвертой стены

У проходных ворот на ипподром пробка. В гостинице «Приозерная» пробка. Прибывшие из районов, соседних областей расположились в целинных палатках. Иностранные гости, непроворные, спесивые, но шибко аккуратные, нет чтобы заблаговременно позаботиться о ночлеге, прибыли прямо к звонку. Теперь не обессудьте, ночевать придется под открытым небом, в своих лимузинах.

Ничего. Они сюда не отдыхать, не гулять прикатили. Дельце у них. Бега этих господ мало волнуют. Что они, бегов не видали? Торги их волнуют. Пронюхали ведь, окаянные, аж на краю света пронюхали. Бизнес им примерещился, позолотить ручки захотелось коммерсантам на новой громовской породе. Скакуны, казахстанские скакуны. Вот и погнала их нелегкая в эту распроклятую степь, где и головы-то, оказалось, не приткнуть. Спи в лимузине, положа на баранку угоревшую от раскаленного солнца голову. Терпи. Хочешь скакуна Громового? Терпи. Не хнычь. Будет час — поторгуешься.

Заиграли фанфары сигнал «внимание», взвились над ипподромом сотни разноцветных воздушных шаров, грянула из репродукторов озорная, дразнящая мелодия галопа. Трибуны оживились. Кого-кого тут нет. И званые и незваные, весь совхозный люд «Полтавского», дети, старожилы-казахи в ярчайших праздничных халатах норовят усесться поближе, чтобы громче «болеть». Гул. Гомон. Хохот. Держат пари, складываются. Какой-то мужик прихватил с собой сторожевую трещотку, трещит — накручивает. Нафабренные пестроклетчатые иностранцы — коннозаводчики, наездники, торгаши — ошарашенно озираются по сторонам.

Стих галоп, скрылись в поднебесье воздушные шарики. Ржанье коней доносилось да непонятные простому зрителю команды. Короткие, упругие, незлобные.

Тихо, настороженно — что-то будет? — ждали.

Три раза ударили в колокол. Хлопнул выстрел. В небо взметнулась ракета; красное светящееся пятнышко, описав над ипподромом дугу, растаяло, не долетев до земли.

Слева от трибун показался наездник. Белая в серое яблоко кобыла, покрытая малиновой попоной, сдерживаемая волевой рукой наездника, гордо вскинув голову, по-цирковому украшенную розовым плюмажем, чинно, с достоинством первой лошади, получившей право открыть парад, прогарцевала к замершей в торжественном предожидании чего-то очень интересного трибуне.

Именинником восседал на красавице Пантикопее одетый в желтую атласную рубаху с широко открытым воротом, в малиновых галифе, мягкой кожи сапогах и трехцветной жокейской шапочке Микола Спиридонович Громовой. Догарцевав до середины трибуны, Пантикопея остановилась, повернувшись к зрителям. Громовому принесли мегафон, он поднес его ко рту:

— Уважаемая публика! Дорогие гости! Целинники! От имени народа совхоза «Полтавский» приветствую вас на нашей земле и объявляю торжественный парад открытым!

К судейскому столу приглашены почетные гости. Традиционные ножницы чиркнули, стартовая лента разрезана. Заиграли марш. Одна за другой ведомые под уздцы жокеями вышли на беговую дорожку участницы состязаний.

Их десять. Десять сдержанных, взволнованных, но послушных, ждущих, трепетно ждущих команды.

Громовой понимал, что не только зрелище, продуманная до мелочей программа соревнований, красота и спортивный азарт должны стать целью сегодняшнего события. На трибунах присутствовали иностранные и советские специалисты — доки конноспортивного дела. Их, придирчивых, дошлых, одной красотой и организованностью не удивишь. Рекорд! Сумма очков. Время. Метро-секунды. А рекорда добиться все трудней и трудней. Дистанции те же, а вот минуты, секунды все сокращаются и сокращаются.

«Хлыстом или стеком их уже не сократишь, — убеждал себя Микола Спиридонович. — Физические возможности лошадей небезграничны. Варварскую, жестокую практику жокеев-деляг — загнать, измордовать животное до разрыва сердца, а приз взять — пора похерить. Потенциальные возможности лошади надо искать в ее характере, психике, нервной системе, в бережном воспитании смальства».

Этим поискам и посвятил себя Микола Спиридоныч, готовя в наездницы своих дочерей.

— Учитесь находить у коня не болевые места, а волевые, — наставлял он Стеллу и Марину, — не шпынять, не муштровать, а убеждать: твой конь может и должен идти к финишу так, чтобы, скосив глаз, он не видел ни справа, ни слева своего соперника. Научитесь понимать коня, научите коня понимать вас. Найдите с ним общий язык: конь чуток на голос, на слова, на интонацию. Не сюсюкайте с конем, но и не грубите, не кричите, не нервируйте попусту. У лошади свои капризы, причуды, настроение — используйте эти черты ее характера, приноровитесь, а не вытравляйте их. Никогда лошадь не бейте! Замените бич наукой. В глаза, в глаза заглядывайте ей почаще. Научите лошадь по вашим глазам читать задание. Глаза лошади — зеркало. Помните: лошадь умное, чуткое, преданное создание. Так будьте другом ей. Таким, какой она вам друг.

Постиг Громовой еще одну важную вещь: конь не любит менять жокеев. У него, как у человека, высоко развиты привычки. Менять привычки не всегда приятно. Плохо, если конь одного жокея п о л ю б и т, а к другому только привыкнет или притерпится.

Изучить характер лошади мало, надо по ее характеру избирать и наездника. Если оба психи, дело не пойдет.

— Вот ты, Стелла, — напоминал он своей старшей, — ты в меня, у тебя мужская рука, низкий голос, темперамент ровный, характер властный. В седле либо в коляске сидишь плотно, припаянно. Тебе, в соответствие, лошадь нужна с характером мягким, податливым, ей надо на тебя положиться всецело. Она в подчинении находит покой, и тогда сила и воля ее удваиваются, она забывается в беге, ничто ее не отвлекает: она уверена в тебе, и вы одно целое. А ты, Марина, — это уже младшей, — вся в мать. В восемнадцать лет девушка сама еще нетвердо стоит на ногах. Робка, неуверенна, воля ее еще не окрепла, темперамент не открыт. Но юность — это всегда сила, наездница ты отличная. Чем? Скажу. Умеешь подчиниться лошади, оказать ей доверие. Она это чувствует и доверие всегда оправдает, вынесет все, все претерпит, а оправдает. Соответственно, конь тебе нужен самоуверенный, волевой, решительный. Сиди на нем легко, меньше седла, побольше стремени. Говори, разговаривай с ним, у коня отличный слух. Проси, а не требуй, на тренаже не командуй, а советуй. При подковке коня будь рядом, оглаживай. Купай его сама, пои сама. Недоспи, а у коня побудь. Послушай его дыхание, почувствуй, не болит ли у него где. Если болит, найди, где болит, помассируй, полечи. Конь влюбится. И тогда послушней его не найдешь никого на свете. Оседланный тобой, он испытывает не тяжесть, а радость. Найди заветные слова, пусть он их полюбит, запомнит, но пользуй их нечасто. В нужный момент услышав их, конь воспрянет духом и превозможет все, одолеет любого соперника, поверь. Войдет во второе дыхание, без риска увеличит скорость, за финишной не упадет, не изойдет потом, в судорогах не забьется. Влюбленный конь не умирает.