Инга Петкевич - Лесные качели

— Таисия Семеновна, чего он ко мне привязался, — пожаловалась та.

— Ты бы лучше взял стремянку и стер эту дурацкую надпись, — сказала Таисия Семеновна и поискала глазами Славу.

Он сидел на скамейке и в мрачной задумчивости строгал палочку. Таисия Семеновна вздохнула.

— Маразм крепчал, — изрек Натан, разглядывая Игорька. — Все висишь?

— В знак протеста против сурового обращения. Вадим, пойди набросай плакатик, что я не просто так тут вишу, а в знак протеста, — отвечал Игорек.

— За что боролись, на то и напоролись, — сказал Натан.

Ребята, лежа на земле, мрачно выслушали этот диалог, реагировать им было лень.

— Население! — крикнула тетя Маша, выглядывая из кухни. — Принесли бы хоть воды…

Никто не отозвался.

— Чего это с ними? — обратилась она к Егорову. — Заснули, что ли? Я им говорю воды принести, а они…

— Давайте я принесу, — сказал Егоров и взял ведра. Он нес ведра, и ребята провожали его ленивым взглядом… Он проходил мимо Зуева. Тот выжигал увеличительным стеклом на фанерке. Но тут солнце опять зашло за тучу. Зуев поднял голову.

— Придумайте что-нибудь, полковник, видите, народ томится, — неловко усмехнулся он.

В тоне была ирония и вызов. Егоров нахмурился. Оба чувствовали замешательство и неловкость… Но тут запело радио:

Выглянуло солнце. Его косые лучи позолотили стволы. Длинные тени разлиновали территорию лагеря, как тетрадку… Чирикнула птица, заржала лошадь… Все облегченно вздохнули — проклятый день подходил к концу. Гроза прошла стороной.

Распахнулась калитка, и на ее светлом квадрате, пронизанное косыми лучами, появилось видение: охапка золотых ромашек в обнимку с охапкой белых кружев — это была Анина.

— Луч света в темном царстве, — изрек Натан.

И впрямь — вся такая легкая, воздушная, прозрачная, она пересекла территорию лагеря, переступая через тени белоснежными туфельками на каблучках. И эта игра светотени на ее прозрачной фигурке создавала странный эффект зыбкости и неверности, будто она пробиралась к ним в другой среде, под водой… Все следили за этим чудным движением затаив дыхание. Теперь было видно ее лицо, оно нежно и застенчиво светилось, озаренное радостью от всеобщего внимания и сознания своей красоты и неотразимости. Все глазели открыв рот, и только Слава, к которому она направлялась и которому предназначалась вся эта красота, ничего не замечая, все еще сидел понурившись и чертил палочкой по земле… Но вот вздрогнул, поднял глаза, вскочил и попятился. За ним была труба, и он чуть не перелетел через нее.

— Здравствуй, Слава, — нежно молвила Анина. Она все еще сияла, столь бурная реакция Славы смутила и обрадовала ее. — Здравствуй, Слава, — повторила она.

Он молчал, но вдруг побледнел под ее взглядом, и упрямая, злая, циничная улыбочка появилась на его лице. Эта улыбочка относилась не к Анине, а ко всем, кто следил сейчас за ними, к их нездоровому интересу, к этому подглядыванию. Анину ужаснула эта улыбочка, она судорожно глотнула воздух, попятилась, беспомощно и жалко озираясь. Но все опускали глаза, и лишь Игорек, вися вниз головой, глядел прямо на нее налитыми кровью глазами. А за ним через всю стену столовой красовалась надпись: «Слава + Настя».

Будто какую-то гадость, Анина отбросила от себя цветы и бросилась прочь обратно к калитке. Таисия Семеновна поспешила за ней. Но Слава даже не посмотрел им вслед, он обвел всех холодным, злым, презрительным взглядом, мрачно плюнул, потом нагнулся и зачем-то заглянул в трубу.

Там, очень далеко, будто на самом конце мира или уже совсем в ином мире, стояли чистенькие маленькие сосенки. Там было больше света, и краски были ярче, и воздух прозрачнее, и зелень сочнее. Все было такое чистое и яркое, точно на переводной картинке, которая еще не вполне просохла.

Таисия Семеновна была потрясена и возмущена до глубины души. Поначалу она даже растерялась от волнения и даже всплакнула от обиды и разочарования. Да и было отчего потерять голову. Сегодня у нее на глазах произошло крушение мира. Эта юная, чистая, воспитанная пара. Как она любовалась ими, как радовалась ее сердце от столь безупречного зрелища физической и духовной красоты, чистоты и полноценности. Она так гордилась ими, будто они были созданы ее собственными руками…

И вот что стало со Славой, его буквально не узнать, мрачный, замкнутый, злой. Нет, он не мог обмануть всех, тут что-то не так. Вся эта грубость наносная, напускная. Стоит устранить причину, и все вернется… Да и впрямь, как можно предпочесть Анине эту…

Настя была непонятна Таисии Семеновне, подозрительна и даже антипатична. Что в ней нашел Слава? Нет, она этого так не оставит. Надо принять решительные меры. И Таисия Семеновна взяла себя в руки и провела мобилизацию всех своих внутренних ресурсов.

Для начала она взяла Анину под свое покровительство и оставила ночевать у себя.

До глубины души растроганная судьбой девочки, так несправедливо оскорбленной и униженной, она окружила ее поистине материнской заботой и вниманием. Девочка должна была обрести в ее лице старшего опытного друга. Разговоры по душам были страстью Таисии Семеновны, и она долго беседовала с Аниной перед сном.

Девочка слушала ее молча, на вопросы отвечала сдержанно и односложно и, похоже, думала о своем. Ну и понятно, она была слишком удручена всем случившимся. Таисия Семеновна изо всех сил старалась растормошить и развеселить ее.

Она не подозревала, как раздражала Анину эта бесконечная беседа, это влезание в душу, куда даже сама она еще боялась заглянуть. Она приняла приглашение Таисии Семеновны переночевать у нее только потому, что хотела побыть одна, без девчонок. Но она была слишком воспитанна, чтобы дать понять это Таисии Семеновне, и терпеливо сносила поток откровенностей. Наконец она притворилась спящей. И только убедившись, что воспитательница заснула, дала волю своим переживаниям.

«Что, что я ему сделала?! За что?! Почему?! — твердила она. — Перед всем лагерем, чтобы все злорадствовали!..»

Она привыкла к всеобщему поклонению и влюбленности. Каждый бы с радостью подружился с ней, но она никогда не предавала Славу. Ему одному принадлежало все ее внимание и дружба… И вот расплата! Сегодняшняя встреча опять вставала перед глазами… Такого унижения ей не пережить! Она не простит, она отомстит за себя! Но нет, она выше этого, она не должна участвовать во всей этой гадости! Она просто пройдет мимо и ничего не заметит. Пусть себе сплетничают, пусть злорадствуют, она выше этого… В конце концов он ей ни капли не нужен! Тоже мне нашелся! Трус, лгун, ничтожество! Она должна его немедленно видеть! Она поставит его на место, он еще пожалеет!.. Убедившись, что Таисия Семеновна спит, Анина выскользнула из комнаты.