Мирмухсин - Умид. Сын литейщика

— Ну, зачем же так? Не забывайте: Бабур — царь Мавераннахра.

Они рассмеялись. Женщина заспешила к себе.

Всякий раз, когда встречал эту женщину или ее мужа Джамшида, Арслан чувствовал себя неловко. Более года прошло с тех пор, как они оба были у него на приеме в райисполкоме, и он тогда заверил их, что они получат новую квартиру. Но не успел для них ничего сделать. По-прежнему теснятся они в двух комнатах, но молчат, не попрекают.

Арслан медленно спустился на свой этаж и, зайдя к себе, притворил дверь. И опять словно отгородился от всего сущего толстыми стенами. Снова навалились тяжелые думы…

«Говорят, в давние времена это было. Человек приручил рыбку. И куда бы ни пошел, повсюду, как талисман, была с ним рыбка. Однажды, когда человек проходил через мост, рыбка выскользнула в воду…

Я лишен должности. Ну и что же? Разве все время я был председателем райисполкома? Разве на моих ладонях никогда не было трудовых, благородных мозолей? Разве я и теперь не буду принят в дружную рабочую семью — в родной коллектив завода? Так чего же я волнуюсь? Завод — моя стихия. Я не отвык от нею. Втайне я всегда тосковал по заводу, как по воде та рыбка».

Арслан подошел к окну. А город-то живет полнокровной жизнью. Среди сочной зелени виднеются красные, серые крыши домов. И солнце ласково светит людям. По улице снуют машины. Тротуары подобны муравьиным дорожкам: люди спешат невесть куда, каждый чем-то озабочен.

Нет, Арслан не боится лишиться должности. Все это время, пока он был на руководящей работе, руки его тосковали по настоящему делу, которым, как он считал, был занят лишь на родном заводе. Скучал по заводскому шуму, по ребятам, с которыми не один пуд соли съел.

Только не хотел Арслан остаться побежденным, потому что чувствовал, что прав. А можно ли добровольно уступать позиции? Нет, нельзя.

Сохранять хладнокровие в тягостные минуты жизни, верить в свою силу, правоту — эти качества не наследуются. Они обретаются в борьбе, исход которой зависит от твоей подготовленности и присутствия духа в решающие минуты.

Перед мысленным взором возникло отвратительное, круглое, лоснящееся лицо. Мокрая губа насмешливо оттопырена, а сузившиеся в щелки глаза будто говорят: «Пусть все теперь знают, каков ты есть! До скончания века своего не сможешь ходить с поднятой головой! Ты, глупец, схватился с нами, вот и пожинай плоды! Ты повержен! Твои же друзья станут презирать тебя! Точно паршивую кошку, станут гнать тебя от своих дверей!.. Мы свалили тебя, и ты больше не встанешь. Вот это называется кураш [27] Кураш — состязание в борьбе. . Вот это и есть наша победа! Эх ты, жалкий человечек, считавший нас похороненными! Ты поступал по-ребячьи, не желая считаться с нашими интересами. Вот и побит ты, как поганая кошка…»

«Нет! Ошибаетесь, если думаете, что борьба на этом закончена. Она только начинается на тропинке моей жизни. Все, что было в прошлом, пустяки по сравнению с этим испытанием. Еще не утеряли силу мои руки, которые не так давно играючи управлялись у доменной печи. И не угасло в сердце пламя, зажженное из ее горнила! Что ж, потягаемся!»

Проведя весь день в раздумьях, Арслан не заметил, как наступил вечер. На лестничной площадке опять что-то глухо стукнуло, и послышался пронзительный плач ребенка. «Бабур снова упал», — подумал Арслан, вскакивая с места. В мгновение он выскочил за дверь. Так и есть. На ступеньке вниз лицом лежал Бабур. Арслан схватил мальчика и по обыкновению топнул несколько раз по ступеньке, приговаривая:

— Вот тебе! Попробуй-ка еще раз наставить шишку на лбу у нашего Бабурчика!

Мальчик, вытирая кулачком глаза, улыбнулся. Арслан снова принес его к себе. Бабур уже привык бывать в гостях у дяди и не очень переживал разлуку со своими шумливыми братьями и сестричками. Он попросился на пол и стал бегать по пустым комнатам. Выскочил на балкон.

— Тебе у меня нравится? — спросил Арслан у малыша.

Мальчик кивнул. Еще бы, здесь такой простор! А у них всего две комнаты — не разыграешься. Куда ни сунься, только и слышишь мамин голос: «Нельзя!.. Не трогай!» Вот и хочется Бабуру убежать всякий раз на улицу, на волю. Братья и сестры — те постарше, они весь день пропадают то в школе, то во дворе. А его, Бабура, никуда не отпускают одного. Только у этого доброго дяди он гостит время от времени. У него привольно, можно ходить из комнаты в комнату, и он ни разу еще не сказал: «Нельзя!»

— А хочешь, я тебе подарю эти комнаты? — спросил Арслан, поглаживая мальчика.

Бабур ничего не понял. Он с интересом смотрел во двор, где его братья и другие мальчишки гоняли футбольный мяч.

— Папа дома? — спросил Арслан.

Мальчик кивнул. Арслан поднял его на руки.

— Идем-ка, поговорю я с твоим папой.

Они поднялись на четвертый этаж, постучали в дверь, на которой карандашом было написано: «Бабур».

— Кто это написал? — спросил Арслан.

— Адолат, — сказал мальчик.

— Скажи сестре, что она хорошо придумала: если кто-нибудь придет, сразу же узнает, что здесь живет Бабур.

В дверях появилась Махсудахон.

— Опять упал? — сказала она, стягивая халат на груди.

— Да, великий царь Ферганы, Мавераннахра и Индии опять упали, — улыбаясь, сказал Арслан. — А Джамшидбек дома?

— Дома. Пожалуйста, входите.

— Дело у меня к нему. — Арслан с Бабуром на руках перешагнул порог.

Джамшид, широкоплечий мужчина, лежал на диване и читал газету. Увидев Арслана, вскочил, заспешил навстречу.

— Прошу вас, Арслан-ака, — сказал он, здороваясь за руку. Рука у него была твердая, как у всякого, кто занимается физическим трудом. Джамшидбек работал на заводе, где некогда трудился и Арслан.

— Как поживаете? — осведомился гость.

— Рахмат! Как сами? Слышал, приболели немного? Как теперь себя чувствуете?

Конечно же хозяин дома был осведомлен и о том, в какие передряги угодил Арслан, и о разладах в его семье, но из уважения к нему не касался этой темы. Да и кто в районе нынче не знает о том, что дело председателя райисполкома Ульмасбаева расследует специальная комиссия. И хотя Арслан пока не отстранен от занимаемой должности, он сидит дома, не показывается на людях. И неизвестно, что доставляет Арслану больше переживаний — неприятности на работе или то, что вдобавок ко всему от него ушла Барчиной. Женщины с длинными языками судачили о всяком. Но Джамшидбек не верит слухам. Человек, вышедший из рабочей среды, не способен на дурные дела.

Арслан сел на предложенный хозяином стул:

— Чувствую себя лучше, рахмат. Давление поначалу подскочило. Но теперь приближается к норме. Главное — головные боли прекратились… — Арслан посидел молча, как бы обдумывая, с чего начать разговор, потом, взглянув на хозяина, решительно сказал: — У меня предложение к вам, Джамшидбек. Я рассчитываю, что вы согласитесь со мной. Только заранее прошу: не считайте это благодеянием каким, не надо благодарностей…