Янис Ниедре - Деревня Пушканы

Дзенис несколько раз умышленно извращал рассказанное Анной, и ей приходилось поправлять его, повторять, рассказывать снова.

— Ну, все! — наконец сказал он и по-мальчишески тряхнул Анну за плечо. — Тема исчерпана. Теперь запомни, что я скажу тебе: связи с местной ячейкой у тебя по-прежнему не будет. Можешь для виду иной раз попугать своего незадачливого жениха, но только для виду. Окружная организация доверит тебе другую работу. Придется перебраться в город. Как, каким образом, придумаешь сама. Ты должна быть готова начать все сначала, в случае если политическая обстановка в государстве изменится. Между нами говоря, она непременно изменится, но при существующем соотношении сил мы еще не в состоянии повернуть ее в пользу трудового народа. Приход Гитлера к власти в Германии прокладывает дорогу фашизму не только в Латвии, в Литве и Эстонии, которые, по планам буржуазии, должны стать плацдармом для войны против Советского Союза. Другой вопрос: удастся ли империалистам развернуть войну так, как они это задумали. Силы антифашизма и вообще друзей социализма не малы. Может случиться, что поход, организованный против Советского Союза, обернется против самих его организаторов, как это уже произошло на процессе о поджоге рейхстага. Ах да… Ты читала «Майн кампф», «Мою борьбу» Гитлера? Нет? Изучи сама и давай ее каждому хорошему человеку. Массы должны ознакомиться со знаменитой Коричневой книгой. Народ, даже люди аполитичные, обязан знать, что такое фашизм и чем он грозит.

Ладно, а теперь вернемся к тому, с чего начали. Латвийская буржуазия идет прямым путем к фашизму, она постарается уничтожить левых рабочих, разгромить их организации. Что уже делается форсированными темпами, с каждым днем стремительней. История, будущие поколения нам не простят, если мы достойно не подготовимся к надвигающимся событиям. Руководство партии требует, чтобы к моменту кризиса организация создала параллельную сеть связей, чтобы в новой ситуации в округах были хорошо проверенные, законспирированные товарищи. Поэтому я разыскал тебя. Не знал, что ты уже успела включиться в работу организации. По нашей информации, ты находилась в резерве. А теперь кончим. Впредь будем называть тебя… — Дзенис провел ладонями по вискам, на которых сильно надулись жилки, — будем называть тебя Антонией. Так что ты, Антония, перебирайся в Пурвиене. Постарайся найти какую-нибудь работу, лучше такую, при которой постоянно имеешь дело с людьми, подбери надежных помощников и жди вызова на встречу с центром. Пароли и указания получишь своевременно. Что касается средств на пропитание, то первые несколько месяцев тебя поддержит Красная помощь. Мелочную лавку Леви ты ведь знаешь? Ну вот у Леви служит такая Соня. Недели через две сходишь к Соне и передашь привет от езуповской ткачихи. Вот и все. Вернешься на болото?

— Вернусь, — она радостно улыбнулась.

— Ладно! Жму руку!

— А… с той стороны ничего нет? — Имени Викентия она не назвала. Ей трудно было говорить, да еще после такого удара.

— Ах от Вики… уже давно ничего определенного не слышал о нем. Когда я уезжал из Москвы, он находился в Харькове. Скорбел по умершей матушке, настроен был довольно мрачно. Он не писал тебе?

— Один раз, еще в тюрьму. Может, какое-то письмо не пропустили?

— Ладно, позаботимся, чтобы Викентий приободрился. А теперь расстаемся! Выйди на дорогу первой! Если воздух чист, помашешь косынкой. И выше голову, дочка!

Одновременно с первым оставляющим депо трамваем на рижские улицы выходят люди в рабочей одежде со свертками хлеба и бутылками кофе в карманах. Часть из них садится в трамвайные вагоны, которые, повизгивая и гремя, направляются к саркандаугавским лесопилкам, к ВЭФу, Кузнецову и заводам, что за Даугавой. Большинство рабочего люда идет пешком. По мостовой, тротуарам, по переулкам — к порту, лесопилкам, мастерским, складам.

Анна шла с Вольмарской улицы, из бюро по найму сельскохозяйственных рабочих, где она провела ночь, и направлялась к месту конспиративной встречи. Она старалась не отставать от остальных прохожих. Спешила так же, как они, лишь на миг останавливалась, когда дорогу пересекали тележечники, развозившие хлеб и молоко. Временами она незаметно оглядывалась, всматривалась в шедших за ней людей и, не уверенная в точности часов брата, соображала, не ускорить ли ей шаг. Место встречи было назначено на Ключевой улице, за улицей Лачплесиса. Ровно в семь она должна была подойти к дому номер двенадцать, свернуть во двор и спуститься в коридор подвальной квартиры. «Крайние двери. Коротко два раза постучать». Привет от тетушки Марии». И в ответ: «Здорова она?..» Анна про себя повторяла пароль.

Стрелка часов уже приближалась к семи. На тротуарах появились служанки, прогуливавшие господских собак. Из открытых окон лились звуки радио, музыка для утренней гимнастики. Пахло кофе, сладким печеньем и парикмахерским одеколоном.

В подвальном коридоре стоял полумрак, но Анна, войдя туда с улицы, погрузилась в настоящую темень. Протянув вперед руки, она пыталась нащупать нужный дверной проем. Поди догадайся, какая из дверей тут самая крайняя? Как бы, шаря, не поднять шум? Казалось, коридор гудел при каждом ее шаге.

Но это, должно быть, и была та дверь: дальше как будто начиналась глухая стена. Она глубоко вздохнула и постучала. Щелкнул замок, в четырехугольнике стены возник просвет с женским силуэтом в нем. Анна спросила, как было сказано, ей ответили, и дверь отворилась пошире. С минуту она простояла как бы в растерянности, но затем увидела, что ей открыла ее бывшая учительница и потом тюремная подруга Айна Лиепа.

— Ты?

— Я!

— Вот так неожиданность! У меня в последнее время столько неожиданных встреч. Совсем недавно… Ну да… Стало быть, ты? А мне надо было…

— Знаю, знаю! — засмеялась Айна. — Ну раздевайся. Тетушка, на эту вешалку можно?

Только теперь Анна заметила, что в комнате, вернее, в кухне с начищенной до блеска плитой, была еще старушка. Стояла у окна на улицу.

— Вешай! — отозвалась старушка, не спуская глаз с улицы. За окном, как китайские тени, скользили обутые в ботинки, туфли и сандалии ноги. — Дворник опять на улицу вышел. Чего это он сегодня все ходит?

— У тебя подозрения?

— Подозрения должны быть всегда, — спокойно ответила старушка. — Теперь вернулся, в руках метла и совок.

— Как у тебя со здоровьем? Выглядишь ты не лучше, чем в тюрьме после карцера, — подтолкнула Лиепа Анну поближе к свету.

— Хлеб свободной Латвии не идет мне впрок.

— Еще одно очко в пользу социалистического строя. — Лиепа повела Анну в смежную комнату. — Пошли к моему жениху!

— К твоему жениху?

— Да ты разве не из-за моей предстоящей свадьбы пришла?