Анатолий Соболев - Штормовой пеленг

Капитан Щербань медлил, хотя давно было ясно — «Кайру» не спасти. Но он никак не мог побороть себя и приказать экипажу покинуть судно, понимая, что эта команда станет гибелью, крахом капитана Щербаня!

Козобродов с искаженным лицом отталкивал матросов и рвался первым сесть в шлюпку.

— Назад! — приказал в мегафон Щербань.

Он стоял на мостике. Ему было плохо видно в темноте, но по движению на палубе он понял: еще немного, и начнется самое страшное на море — паника.

— Без команды не садиться! — перекрывая вой и свист ветра, гремел над палубой усиленный мегафоном голос Щербаня.

Раздался выстрел, мерцающий красный свет ракеты осветил палубу.

— Без паники! Спокойно!

Петеньков почувствовал, что голос капитана отрезвил матросов, они стали приходить в себя.

Старпом, схватив Козобродова за плечи, потряс его:

— Опомнись! Не поднимай панику, мерзавец!

Казалось — двое мальчишек сцепились в драке.

В мегафон раздался спокойный и твердый голос капитана:

— Занять места в шлюпках!

Посадка прошла организованно. Шлюпка под командованием старпома была спущена на воду и сразу же исчезла в водяном мраке. В другую вскакивали последние матросы.

— Игорь Сергеевич! — кричал боцман. — Быстрей!

Капитан Щербань молча отдавал шлюпочный тормоз.

— Что вы делаете? — закричал боцман, поняв, на что решился капитан.

— Я с вами! — Тамара успела выскочить из шлюпки на палубу.

— Всем покинуть судно! — в бешенстве заорал Щербань.

Но было уже поздно.

Спущенная с тормоза шлюпка быстро опустилась на талях за борт, ее подхватила волна, высоко вскинула и швырнула в ночную мглу.

Щербань и Тамара, уцепившись за шлюпбалку, напряженно смотрели в ревущее ночное море, поглотившее шлюпки.

Волны обрушивались на беспомощную «Кайру», у борта вспенивались белые злые буруны, по лицу хлестали холодные и тяжелые, как дробь, брызги.

Шторм набирал силу.

***

Ночной горизонт был забит водяной пылыо и низкими плотными облаками. Изредка сквозь разрывы туч пробивался холодный блеск луны, на миг освещал идущие встречным курсом черные водяные холмы.

«Посейдон» бешено качало.

В тесной рулевой рубке, заполненной аппаратурой и приборами, нельзя было шагу ступить, чтобы не удариться о железо. И все, кто нес вахту, стояли, ухватившись за что-нибудь. Рулевой вцепился в штурвал, еле удерживая судно на заданном курсе. У лобового окна, держась за поручни, стоял вахтенный штурман Шинкарев и не спускал глаз с моря.

За окнами была непроглядная мгла, иногда свет лупы слабо освещал вздыбленный нос «Посейдона» и серые, косо летящие над судном брызги.

В рубке, как и положено ночью, было темно. Только слабо подсвечивался компас и тахометр да на панелях пожарной сигнализации и ходовых огней тускло горели маленькие разноцветные лампочки. Все, кто стоял на вахте, хранили напряженное молчание.

Капитан Чигринов, широко расставив ноги, припал к тубусу локатора и прощупывал радаром ночное море. Крепко прижимая лоб к холодной резине, он думал: «Они должны быть где-то здесь». Тоненький лучик-радиус, обегая окружность темного экрана, как бы в подтверждение его мысли, вырвал из тьмы зернышко, вспыхнувшее фосфоресцирующим зеленоватым светом. Это была «Кайра».

Чигринов засек деление шкалы и громко объявил:

— До них две мили! Гудок!

Вахтенный штурман Шинкарев нажал кнопку тифона, и мощный рев буксира вырвался на простор.

— Ракеты! — приказал Чигрипов. — Прожектора!

С мостика одну за другой посылали ракеты. Вспыхивая, они озаряли волны красными тревожными всполохами и тут же гасли, смятые ветром. Обшаривая черные водяные бугры, грозно набегающие из тьмы, рубили ночное пространство лучи прожекторов.

— Шлюпка! — завопил Шинкарев. — С левого борта!

Чигринов выскочил на левое крыло мостика. Холодные брызги хлестнули по лицу. Он не успел схватиться за поручни, ветер сбил его с пог. Задыхаясь, Чигринов поднялся на ноги и увидел, как огромный черный вал подбросил шлюпку на гребень. Освещенная прожектором «Посейдона», она ярким оранжевым пятном выделялась среди мрачных водяных холмов.

Удерживая открытую дверь в рубку, Чигринов приказал:

— Объявить тревогу «Человек за бортом»!

Дверь вырвало из рук, захлопнуло с яростной силой так, что от удара застонало железо, но Шинкарев уже прокричал по радиотрансляции:

— Тревога! Человек за бортом! Человек за бортом! С левого борта! С левого борта!

Штурман не отрывал пальца от кнопки колоколов громкого боя.

По судну неслись тревожные сигналы колоколов громкого боя.

Матросы выскакивали на левый борт.

Шлюпка то взлетала выше «Посейдона», то проваливалась в кипящую пучину. И каждый думал с замиранием сердца: «Все! Конец!» И тут же, под радостный облегченный вздох, шлюпка вновь выныривала из волн и возносилась на следующий водяной холм, чтобы опять исчезнуть через секунду.

Все понимали, какую опасность представлял сейчас для шлюпки сам «Посейдон». Ее могло вдребезги разбить о борт буксира.

— Лево на борт! Прикрой их корпусом! — приказал капитан рулевому. — Вахтенный, засеките время!

Начались спасательные работы, теперь каждая минута должна быть зафиксирована.

«Посейдон» сделал маневр и прикрыл шлюпку от ветра и накатной волны. С буксира в шлюпку полетел бросательный конец. Тонкий капроновый канат схватили несколько рук и быстро зацепили на носу шлюпки.

— Бросай! Чего стоишь! — крикнул боцман Боболову.

Боболов и Славка сбросили за борт штормтрап. За него мертвой хваткой уцепилось несколько человек. Штормтрап хлестало волной о борт «Посейдона», вместе с ним било о железо и людей.

— Не все сразу! — орал боцман, силясь перекричать ветер. — По одному! По одному, орлы-цыплята!

По штормтрапу карабкались, ползли люди. И как только голова человека показывалась над фальшбортом, его хватали за ворот, за плечи и втаскивали на палубу. Люди с «Кайры» были измучены, лица их в луче прожектора синюшно белели. Очутившись на палубе, они не верили своему спасению, что-то бессвязно, со всхлипом бормотали, озирались лихорадочно блестевшими глазами.

Шлюпку с размаху било о борт «Посейдона». Козобродов закаменел, впаяв пальцы в планшир. Петеньков колотил его по пальцам, стараясь отодрать их от борта. Наконец, отчаявшись, ударил Козобродова в лицо и заорал:

— Отцепись, идиот!

Ничего не понимающего со страха матроса старпом тянул за плечи к штормтрапу.

Наконец его удалось отодрать от планшира.

— Держите! — крикнул боцман и бросил канат с двойным беседочным узлом.

Петеньков и старпом накинули Козобродову через голову под мышки узел.

— Вирай! — скомандовал боцман, и матросы дружно выдернули обезумевшего Козобродова на палубу «Посейдона».