Анатолий Соболев - Штормовой пеленг

— На курсе Большая банка, — напомнил капитану старпом.

— Знаю. — Щербань поморщился: он не любил, когда ему указывали.

— Будем менять курс?

— Нет, — твердо ответил Щербань.

— Здесь опасное место, сильное течение, — насупился старпом. Он походил сейчас на взъерошенного мальчишку, который хочет настоять на своем.

— Лоцию я знаю не хуже вас, Валерий Павлович, — усмехнулся Щербань. — Сделайте счисленпе, уточните курс. Мы проскочим по самой кромке.

Он знал, чтo идет на риск, но он любил рисковать. «Чтоб не прокисала кровь в жилах», — смеялся Щербань, когда его спрашивали, зачем он это делает. За ним утвердилась слава отчаянного и везучего капитала, и он не переставал верить в свою счастливую звезду. И у него нет времени петлять по курсу. Завтра в десять ноль-ноль он будет у причала, как обещал. Капитан Щербань не бросается словами!

Не задерживаясь больше, Щербань сбежал по трапу вниз.

Каюта капитана была увешана цветными фотографиями Монтевидео, Сингапура, Рио-де-Жанейро, Кейптауна, Гибралтара. Между ними висели раскрашенные африканские маски.

Это было единственное место на судне, где Щербань чувствовал себя самим собою, любил понежиться, выкурить дорогую сигару, прихлебывая из маленькой изящной чашечки крепкий кофе. Здесь он любил помечтать о времени, когда у него будет не эта тесная конура, а роскошная каюта на белоснежном пассажирском лайнере. Нарядная отдыхающая публика, плавательные бассейны, рестораны, бары, концертный зал и джаз. Чистота, белизна и сверкающая медь, синее море и пальмы на горизонте, а не эта вечно серая дождливая Балтика.

Неожиданно звякнул «телеграф». Щербань вскочил с дивана, схватил телефонную трубку:

— В рубке, почему «стоп-машина»?

Лицо Щербаня стало белым.

— Отклонились от курса на полторы мили?

Он кинулся из каюты.

...Козобродов первым увидел белые буруны прямо по носу судна, глаза его расширились.

— Мель! Впереди мель! — сорвавшимся голосом крикнул он.

— Лево на борт! — скомандовал Щербань, вбегая в рубку.

Петеньков лихорадочно переложил штурвал влево.

Но было поздно.

Судно с полного хода врезалось в отмель. Сильный удар сбил всех с ног. Петеньков повис на штурвале и задохнулся от боли в груди.

— Аварийная тревога! — вскакивая, приказал Щербань. — Осмотреть судовые помещения, топливные и питьевые танки!

Старпом нажал кнопку сигнала аварийной тревоги. По «Кайре» разнеслись леденящие душу звонки.

Команды Щербаня были четки и тверды. Нет, он не потерял головы. Он проклинал себя, что не учел течения. Видимо, сейчас, перед штормом, оно стало сильнее обычного. Но заниматься самобичеванием не было времени, надо было действовать...

Судно накренилось на правый борт, волны били в бок, брызги долетали до стекол рубки. Ветер усиливался.

Щербань с тревогой подумал о штормовом предупреждении. Как бы его тут не прихватило!

Бледный, запыхавшийся старпом поднялся в рубку и доложил:

— Поступление забортной воды в дифферентный, балластный и топливные танки. В носовой части правого борта ниже ватерлинии пробоина. В первый трюм поступает вода.

Щербань, слушая доклад, думал: «Справимся сами. Лишь бы не прихватил шторм».

— Задраить иллюминаторы и горловины!

— Я уже распорядился, — сказал старпом и, приблизив лицо, добавил: — Положение серьезное, Игорь Сергеевич, надо сообщить на базу.

— Не поднимайте паники, — сквозь зубы процедил Щербань. — Мы сами в состоянии снять судно с мели. Что там с машиной? Почему нет доклада? Валерий Петрович, идите наблюдайте за поступлением воды.

Вцепившись в металлический поручень так, что побелели пальцы, Щербань скомандовал:

— Полный назад! Право руль!

Вахтенный штурман перевел ручку телеграфа на «полный назад», Петеньков крутнул штурвал вправо, но судно осталось на месте.

— Малый вперед! Лево руль!

Штурман и Петеньков четко выполнили приказания.

В рубке стояла напряженная тишина, нарушаемая лишь командами капитана да развеселой песенкой, льющейся из невыключенного радиоприемника.

Капитан Щербань пытался раскачать судно, гонял двигатель на разных режимах. Он стащит, черт побери, «Кайру» с этой проклятой банки! Стащит!

— Полный назад! Прямо руль!

Капитан вспотел, будто на себе тащил судно. Надо сдвинуть «Кайру»! Надо! Вперед — назад! Вперед — назад!

В рубку поднялся старпом.

— Игорь Сергеевич, мы набрали много воды и вряд ли справимся сами. Я думаю, надо позвать на помощь.

— Капитан Щербань никогда еще не подавал «SOS»! — зло оскалил зубы Щербань.

— Я приказал подготовить средства спасения, — доложил старпом.

— Вы что, струсили? — резко повернулся к нему капитан. Он был в бешенстве.

— К чему эти слова? — Старпом сдвинул брови и нахохлился, как обиженный мальчик. — Подготовить плавсредства входит в мои обязанности.

— Приказа на спуск не будет! — отрубил Щербань. — Мы сами слезем с этой проклятой банки! — И вдруг сорвался на истеричный крик: — Да выключите к черту это радио!

Козобродов кинулся в радиорубку.

— Разгрузить первый трюм! Рыбу за борт! — приказал Щербань. — Добраться до пробоины, заделать ее! Всю команду в трюм!

***

Матросы разгружали носовой трюм. Десятки тонн рыбы летели за борт.

— Шевелись! Шевелись! — подгонял матросов Щербань.

Поняв, что усилием двигателя «Кайру» не стащить с камней, он спустился в трюм, чтобы возглавить спасательные работы.

Матросы стояли цепью по колена в воде и перебрасывали друг другу тяжелые пакеты с рыбой. Сверху, в проем люка, бил луч прожектора, выхватывая из темпоты трюма белые мокрые лица, лихорадочно блестевшие глаза, слипшиеся волосы, надсадно дышащие рты. Размоченная картонная тара плавала в жирно сверкающей черной воде, растоптанное рыбное филе превратилось в кашу.

— Быстрей! Быстрей! — торопил Щербань. Белый свитер его резко выделялся среди черной одежды матросов.

Петеньков работал в общей цепи. Он хватал короба из воды и с натугой кидал их Козобродову. Ногти были сорваны до крови, одеревеневшие пальцы уже не чувствовали холода воды. Его шатало, он еле держался на ногах.

Крен «Кайры» увеличивался. Возле переборки рухнула стена коробов.

— Переворачивает!

Истеричный крик Козобродова резанул по нервам. Петенькову тоже захотелось кричать, карабкаться по скоб-трапу из трюма па палубу — там казалось безопаснее, чем здесь, в тесном трюме, где вода доходила уже до колен.

— Заткнись, идиот! — прикрикнул кто-то.

Матросы выбирались из завала, ругались сквозь зубы. Кто-то испуганно крикнул:

— Капитана завалило!

Щербаня ударило по голове тяжелым коробом и оглушило. К нему бросились на помощь. Петеньков подставил плечо, чувствуя, как капитан навалился на него всей тяжестью.