Владимир Степаненко - Дежурный по звездам

Луговой оторопел от встречи.

— Здравствуй, Валя!

— Николай?! — удивилась и девушка. — Вот не ждала.

— Думала, не вернусь?

— Почему же?! Я знала, что ты не виноват.

— Далеко собралась?

— За медикаментами. Завтра дежурить на старте.

— Я провожу тебя.

— Не надо, Николай… Ты ждешь Маришку…

— Маришку?.. — Николай почти захлебнулся вопросом.

Валя ушла, а он еще долго смотрел ей вслед. «Я знала, что ты не виноват!» — почти музыкой звучали в ушах ее слова. Значит, думала о нем, вспоминала. Кто-то говорил, что она встречается с Родиным. Видимо, он опять встал на его пути. Ну и что ж! Пусть будет так. Он ведь и сам пока не знал, кто ему больше нужен — Валя или Маришка.

Завтра он засядет за письма. Больше откладывать нельзя. Напишет и инструкторам в Качинское училище, и родным. Пусть знают, как он начал служить в полку. Все равно уже попал в приказ по войскам. Командиры дивизий, корпусов, полков, эскадрилий и рот называют его фамилию перед строем, призывая усилить бдительность… Он задумался и не заметил, как из-за куста орешника выскочила смеющаяся Маришка.

— Дзень добры, пан, дзень добры… — повторяла она и кинулась к нему навстречу. Разгладила на лбу его морщинки. — Для чего пан гневался на мене? Не так длуго пан чекал? Так я ж сховалась от пана!

Подхватив летчика под руку, девушка, подпрыгивая и весело приговаривая: «Ходьмы, ходьмы, Миколай!» — потащила его за собой.

За густыми вязами показалась деревня. Знакомые беленькие хатки под соломой, как на Украине, были рассыпаны, словно брошенные горстью вишневые косточки: где упала — там и поднялась хатка. Новые крыши золотисто блестели, а старые почернели от дождей и обросли зелеными нашлепками лишайников.

Маришка резко обернулась и посмотрела горячими, угольными глазами на летчика. Снова руки обхватили его шею. Лицо ее совсем рядом — нежное, любящее, желанное…

— Мой, Миколай! — шепнула и быстро поцеловала. Громко засмеялась и оттолкнула прочь. Легко сбросила туфельки и побежала, сверкая голыми пятками. Озорная девчонка, и только.

Николай вошел в маленький дворик. Маришка постучала в дверь и нараспев позвала:

— Вуйку, Стефане! Вуйку, Стефане!

Из дому вышел, припадая на деревянную культяшку, высокий седой мужчина в фетровой шляпе.

— Дзень добрый, — поздоровался Николай.

— Дзень добры, сержанте! — Поляк внимательно посмотрел на стоящего перед ним летчика. От старого солдата ничего не укрылось: растерянность на лице парня и восторженная радость племянницы.

— Вуйку, пришли мы по мюд, — защебетала Маришка. — Нех всех нас поченстуе. Мы хусмы меду.

— Проше бардзо, проше входить, — добродушно пригласил старик и скрылся в темных сенях.

Скоро он вышел, держа в руке белую шляпку и дымарь. Торжественно вручил племяннице острый нож и белую кастрюлю.

В конце сада, недалеко от омшаника с серой камышовой крышей, стояли разноцветные ульи. Пчелы гудели, суетливо сновали по наклонным дощечкам, скрываясь в летках.

Старик маленьким топориком наколол гнилушек и уложил их в дымарь.

— Ма пан запалки?

Николай растерянно развел руками.

— Пан сержант не палит! — сказала Маришка и засмеялась.

— Мондрый хлопак! — Садовод хромая направился к хатке.

— Что дядя забыл?

— Запалки! — Девушка призывно посмотрела на сержанта и побежала к яблоням. — Ходьмы, ходьмы, Миколай!

Маришка остановилась около старой яблони, оперлась рукой о плечо летчика и ловко вскарабкалась на ствол. Сорвала два яблока с красными бочками.

— Скоштуй!

Николай откусил яблоко и сморщился.

— Заплачь, заплачь, — смеялась девушка и нежно гладила его лицо, вытирая воображаемые слезы.

Пчеловод развел дымарь, и белые облачка поползли между деревьями.

— Ходьмы, ходьмы, Миколай! — громко позвала Маришка.

Когда он подошел к ней, она неосторожно хлопнула рукой по дымарю, и от горького дыма они зашлись в кашле.

Пчеловод укоризненно покачал головой. Он не спеша дошел до первого улья и снял двускатную крышку.

— Трутней задужно, — сказала озабоченно Маришка. — Вуйку, они не хцат роиться?

— Не вшитко воля божья!

Николаю очень хотелось заглянуть в улей. Он неуверенно шагнул вперед, вслушиваясь в беспокойный гул. Нужно было набраться смелости и войти в грозно гудящее облако пчел. Шаг за шагом он продвигался вперед.

— Ходьмы, ходьмы, хлопче, — напевно звала девушка и, смеясь, махала дымарем.

Одна пчела с налету ткнулась ему в лицо. Он испуганно замахал руками и побежал. Пчелы догоняли и атаковали с разных сторон. Одна из них запуталась в волосах, другая метила прямо в глаз. Он побежал к дому, но они не отставали и жалили одна за другой. В прохладной комнате он в изнеможении опустился на лавку.

— Бедны хлопак, — сказала Маришка и, подсев к Николаю, обхватила его голову и начала целовать. — «До свадьбы заживет, до свадьбы заживет» — так у вас говорят, — напевно выделяя каждый слог, приговаривала Маришка.

Она первая услышала стук деревянной ноги дяди Стефана и отодвинулась от Николая. Старик строго посмотрел на опухшее лицо летчика с заплывшими глазами и укоризненно покачал головой. Поставил на стол кастрюлю, в которой лежали соты… Из них аппетитно сочился янтарный мед.

— Нех пан скоштуе, — протянул он кусок сота с прозрачными каплями меда.

Маришка, легко пританцовывая, обошла вокруг стола и расставила тарелки. От холодной воды стаканы запотели. Девушка украдкой бросала взгляды на Николая и озорно подмаргивала.

— Маришка, у нас гость, — сказал садовод, — достань медовуху.

— Зараз, зараз!

Николай с беспокойством следил за девушкой. Он хотел отказаться от выпивки, но боялся обидеть радушного хозяина. Появившийся на столе маленький пузатый графин и крохотные рюмочки — чуть больше наперстка — успокоили. Старик аккуратно разлил медовуху.

— За здоровье дзельного летака! — И, выпив, от удовольствия зачмокал.

Николай не отрываясь смотрел на Маришку. Ему нравилось, как она ловко откусывала маленькими острыми зубами кусочки сотового меда, быстро жевала, запивая водой.

— Летак, ты видел немца?.. Нет, не видел. — Старик тяжело ударил кулаком по столу, и рюмка Маришки свалилась набок.

По доскам потекла капля желтой медовухи.

— Я бил немца. Добже бил. В четырнастым року мне герман ногу оторвал. Пся крев! — Старик заскрипел зубами. — Пся крев!

— Вуек бачил, як ты бил немца. Из хат выбегли люди и падшили в небо! Файно было, Миколай! — быстро говорила Маришка.

— Ты бил немца. Файно бил! — подтвердил старик.

— Я не бил, а только атаковал разведчика.

Но они не слушали его.

— Добже, добже! Ты храбрый хлопак! — повторял старик.

Маришка метеором носилась с тарелками, то и дело добавляя закуску. Поставила бутерброды с творогом, кусочки песочного пирожного и конфеты.