Владимир Степаненко - Дежурный по звездам

— Майор Румянцев ведет «сову»! — озабоченно сказал Федоров, понимая, что должен объяснить механикам и техникам самолетов, что происходит.

На старте, обмытые дождем, сверкая серебристым блеском металла, стояли вытянутые стрелы.

После ухода с КП майора Федорова напряжение там не спадало. Со станций наведения поступали все новые и новые данные о нарушителе границы.

«Сова» не сворачивала с курса, по-прежнему стараясь оторваться от преследующего истребителя.

— Цель вижу, — твердо передал майор Румянцев, напряженно ожидая команду от штурмана наведения.

В этот момент «сова» резко отвернула от границы, взяв курс к своему берегу.

— Все, — тихо сказал полковник Здатченко. Он машинально мял в руке сигарету. Мысли его были сейчас заняты летчиком. Майор Румянцев летел на «миге» над морем далеко от берега. Командир, словно проверяя память, посмотрел на карту. Если летчик повернет к аэродрому — не дотянет. Должен искать запасную площадку. Наклонился над микрофоном и торопливо передал: — СКП, перехватчик может садиться!

— Понял, — четко ответил майор Караганов. Он окинул взглядом аэродром, широкую полосу и тут же отдал приказ своим помощникам: — Закрыть рулежные дорожки. Приготовить прожектора!

На КП планшетист продолжал вычерчивать курс самолета майора Румянцева, получая точные данные от операторов радиолокаторов.

Свистящий звук турбин обогнал летящий самолет.

— Двести второй над аэродромом, нижний край пятьдесят метров! — озабоченно передал майор Карабанов.

Истребитель вывалился из облаков неожиданно. Скошенные назад крылья рассекали рваные края низких туч.

— Двести второй, подтянуть, подтянуть! — спокойно командовал руководитель полетами.

Карабанов удивился. Румянцев прилетел на знакомом скоростном истребителе — вытянутой сверкающей стреле. Переднее колесо чиркнуло по бетонке. Летчик отпустил ручку, и истребитель легко помчался по широкой полосе.

— Парашют, — подсказал майор Карабанов, провожая глазами мчавшийся самолет.

Сзади истребителя выстрелом хлопнул парашют, закручиваясь на крепких стропах. Круглый зонт раскрылся и погасил скорость пробега. Самолет прокатился еще немного и остановился посередине взлетной полосы.

— Вот и все. — Майор Карабанов снял с головы фуражку и вытер вспотевший лоб.

Турбины смолкли. «Горючее сжег до последней капли, — восхищенно подумал майор Карабанов. — Полет на нервах!» Во время посадки Румянцева он не имел права выдавать волнение или как-то отзываться на действия летчика, чтобы не смущать его.

— На полосу! — отрывисто бросил Карабанов, торопливо сбегая по крутой лестнице. Очень хотелось первым встретить приземлившегося летчика и пожать ему руку. Потом майора засыплют хвалебными словами, а может быть, передадут из штаба благодарность от командующего. Все это будет обязательно, но он, руководитель полетами, должен раньше всех дать свою оценку. Карабанов, по натуре сухой человек, за эти несколько минут словно переродился, и горячее сердечное тепло захлестнуло его. Его собственные полеты здесь, на Севере, ровно ничего не значили по сравнению с сегодняшним подвигом Румянцева. Летчик имел право сто раз катапультироваться, чтобы не подвергать себя смертельной опасности, но сберег машину, как хорошего и надежного товарища…

В этот момент Карабанов, размечтавшись, подумал, что хорошо бы дожить до того дня, когда прославится какой-нибудь летчик из его эскадрильи. В чем секрет успеха майора Румянцева? Что помогло ему отлично провести полет в трудных условиях? Машины у них совершенно одинаковые, с одного и того же завода, — сверхзвуковые всепогодные. Он, летчик первого класса майор Карабанов, уже год летает на этих машинах, а майор Румянцев за короткий срок сумел открыть в истребителе секрет новых скоростей и дальности полета. Не зазорно будет все выспросить у Румянцева, чтобы его опыт передать своим молодым офицерам, да и самому есть чему поучиться!

Майор Румянцев резко откинул фонарь и выглянул из кабины. Рывком сдернул с головы гермошлем и, обтирая потное лицо и не замечая секущего дождя, наслаждался полным покоем. Весь полет провел в облаках, в крайнем напряжении всех сил.

С разных сторон подлетели к истребителю служебные машины и автобусы. Майор Румянцев попал в объятия друзей, каждому он старался выразить свою благодарность за сочувствие в трудную минуту.

— Здравствуй, здравствуй, — говорил, крепко тиская в объятиях летчика, полковник Здатченко. — Передали на КП: в воздухе майор Румянцев, а я никак не пойму, кто такой? Мой знакомый майор Румянцев улетел на учения. Решил, однофамилец объявился.

— Учение пришлось отложить. — Румянцев озадаченно взъерошил волосы. — Командующий соблазнил меня. Летчика, как цыгана, всегда можно купить. Первому — пообещай новый истребитель, а второму — коня. Остался еще пока на Севере. Не вам одним на новых птичках летать. Ключ нашей эскадрильи не потеряли от неба? — Он в упор посмотрел на стоящего в толпе Кузовлева.

— Ключ в надежных руках, не беспокойтесь, — твердо ответил летчик. — Командир полка подтвердит.

— Тянул, братцы, при нулях, — начал рассказывать Румянцев, поглядывая на собравшихся. — Ни в первом баке нет керосина, ни во втором. Все сжег. Хотел уже из своей зажигалки дозаправиться… На «сове» же летели хулиганы. Иначе их не назовешь. Шарахались из стороны в сторону, как чумовые, чтобы меня подразнить, и ставили радиопомехи. — Майор старался шутить, но офицеры понимали: там, в воздухе, ему было не до шуток. Они с полуслова представляли всю сложность ситуации.

Кузовлев слушал рассказ и мысленно задавал себе вопросы: «А как я повел бы себя, окажись в подобной ситуации, хватит ли у меня выдержки и мастерства для такого полета?» И он недовольно посмотрел на Захарушкина, словно боялся, что тот подведет его. Особенно остро чувствуя свою значимость перед заступлением в дежурное звено на долгую ночь, Кузовлев тщательно готовился к выполнению задания. Как эстафету от старшего по званию, он повторял про себя слова присяги — до конца выполнить долг перед Родиной.

В конференц-зале штаба проходил разбор летно-тактического учения. По стенам были развешаны многочисленные карты и схемы воздушных боев двух действующих сторон. Победители и побежденные сидели вместе за одним столом. Перед командирами полков с разбором учения выступал генерал-лейтенант Луговой. Время от времени он поглядывал на полковника Здатченко, не понимая, почему тот нахмурился, когда за умелые действия летчикам и техникам полка он объявил благодарность. «Что-то, видимо, не удовлетворяло его. Стремление к совершенствованию — отличное качество бойца», — подумал Луговой.