Владимир Степаненко - Дежурный по звездам

— Солому перетираете? — осуждающе спрашивал он. — Почему не занимаетесь на тренажерах? Изучайте район полетов.

Требовал, чтобы в каждой землянке висели силуэты фашистских самолетов.

— С какой дистанции лучше всего открывать огонь? — как-то неожиданно спросил он летчиков.

— С семисот метров, — бойко ответил кто-то из летчиков.

— Отсчитайте семьсот метров, товарищ лейтенант, и посидите в кабине истребителя два часа. Мало двух часов — оставайтесь на четыре, пока не поймете. Вечером спрошу еще раз!

Луговой понимал, что Сидоренко гонял подчиненных не зря. Он разработал систему тренировок и готовил летчиков к предстоящим боям.

— Стрелять надо с близкой дистанции! Поражать цель наверняка. Летчик-истребитель — человек подвига! — любил говорить он.

И это были не громкие слова, сказанные ради рисовки, — они подтверждались делами Сидоренко и всеми, проведенными им воздушными боями.

Скоро поворот. И вдруг Луговой растерялся. На дорогу выползли из леса машины с зажженными фарами. Огоньки, как бусины, нанизывались на огромную нитку. Летчик не верил своим глазам. Все походило на сон. Он тут же отдал ручку от себя и промчался бреющим полетом над колонной. При слабом свете сумерек разглядел тупорылые машины, крытые брезентом. Не мог сосчитать, сколько их, даже забыл о кодированном тексте, которым полагалось передавать по радио об обнаруженных танках, машинах с пехотой, артиллерийских позициях и воинских эшелонах.

— Колонна пехоты! — громко закричал он в бессильной ярости, что не может остановить наступавших. Круглые пуговицы ларингофона, стянутые тугим ремнем, прыгали на шее.

Поворот ногой. Послушная машина быстро развернулась. Он хорошо помнил этот темный массив леса. Часто пролетал над ним, фотографировал. Дешифровщики исследовали каждый сантиметр площади, но ничего не находили. А сейчас откуда что взялось — из лесных просек на дорогу выползали неуклюжие танки, выхватывая друг друга узкими пучками света. Передние уже достигли поворота на Ольховатку, а хвост длинной колонны еще скрывался в лесу.

— К Ольховатке идут танки. Не могу сосчитать! — кричал он в яростном возбуждении, забывая, что его могли подслушать фашистские радиостанции перехвата. — Танки! Танки! Идут на Ольховатку!

Луговой осматривал одну дорогу за другой. Все они оказались забитыми войсками и техникой. Подступающая темнота затрудняла обзор. По едва уловимым очертаниям старался определить знакомые места и деревни, где пролетал.

— Колонна танков! Вышла из оврага. Путь на Ольховатку. Колонна машин. — И вдруг его начало трясти от возбуждения: так, колоннами, фашисты выступали в первые дни войны. Он видел их под Рава-Русской! Почему он сразу об этом не вспомнил? Конечно же фашисты готовят наступление! «Надо было сразу догадаться, недотепа!» — ругал он себя.

Луговой посмотрел на землю и ужаснулся. Светлое время истекло. Глухая темнота упала на землю, и с ней сразу пропали знакомые приметы жизни и привычные ориентиры — разбросанные деревни, леса, дороги, овраги и река.

Звезды налились огнями, стали особенно яркими. Первый раз он удивленно смотрел на ночную землю. Никогда не думал, что так любит ее. Как она встретит его после этого полета? Но пока он еще не думал о возвращения на аэродром, захваченный желанием больше узнать, как можно глубже залететь в тыл врага, чтобы понять, откуда фашисты готовили наступление, где сосредоточивали свои войска.

— Вижу танки! Идут в два ряда! В направлении к Ольховатке! Машины с пехотой — к Кочетовке… В движении артиллерия. — Луговому никто не отвечал с аэродрома, словно о нем все забыли. И тем не менее он с прежним возбуждением продолжал кричать, срывая голос: — Вижу танки! Идут в два ряда. Направление — Ольховатка… На подходе машины с пехотой… В движении артиллерия…

— Маленький, домой! Маленький, домой! — Луговой от неожиданности вздрогнул и повернул на голос голову. Показалось, что Сидоренко был здесь рядом, за его спиной, и говорил ласково, стараясь поддержать…

«Спасибо, батя!» — с благодарностью подумал он о командире полка. Посмотрел на компас и почувствовал, что спина взмокла — по желобку позвоночника стекали капли пота. Стрелка застыла в одном положении. Он постучал пальцами по стеклу, но она и не сдвинулась с места. «Разворот на девяносто», — приказал он себе. Такой совет давал он обычно на инструктаже молодым летчикам, провожая их в полет, на случай, если они заблудятся. «Курс девяносто градусов — и домой!» Но о каком курсе сейчас могла идти речь, когда синяя стрелка воткнулась острием в землю.

Курская аномалия! Как же он мог забыть о ней. Ведь командир полка специально предупреждал на этот счет. «Цепляйся за железку и двигай домой!» Постарался взять себя в руки. Самые надежные приборы в кабине самолета — высотомер и часы. Первый обязан уберечь от земли, второй подсказать, сколько времени он находится в воздухе.

Впереди снова заблестело полотно железной дороги. «Цепляйся за железку и двигай домой!» — как заклинание повторял Луговой. И летел вдоль железнодорожной линии. Вдруг рельсы веером разбежались в разные стороны, скрываясь в чернильной темноте.

«Неужели Солнцево? — поразила его пронзительная догадка, и ему показалось, что он даже разглядел высокую водонапорную башню из красного кирпича и маленькое станционное здание с обвалившимся углом. — Направо путь на Ржаву, прямо — в Старый Оскол. — Заученные на память города и населенные пункты помогали ориентироваться. — От станции разворот на сорок пять градусов — и дома!»

«Милый батя!» — с сыновней благодарностью подумал он о командире полка, который так заботливо подготовил его к этому вылету. Только сейчас он, кажется, понял его хитрость. Задерживая вылет на разведку, Сидоренко словно убеждал фашистское командование, что об их готовящемся наступлении ничего не известно.

Колонны танков и машин с пехотой нельзя уже было остановить и снова спрятать в леса и глубокие овраги. «Милый батя! Милый батя! Войну выигрывают стратеги, а не горячие головы. Ты прав на сто процентов: горячность — плохой советчик!»

Луговой внимательно посмотрел на часы. Через три минуты должен показаться аэродром. В маленьком городке, где они находились на переформировании, рядом с аэродромом был лес, а здесь — степь и степь — ни одного кустика. Напряженно всматривался в черную землю. Вдруг впереди вспыхнул огонек, за ним второй, третий. Откуда они взялись? Не сразу понял, что их зажгли для него. Он зашел на посадку, осторожно подводил истребитель к земле, не спуская глаз с горящих плошек. Колеса ударились о землю, и затем машина легко покатилась по широкому аэродрому.

Впереди вырос светлячок. Невидимый в темноте механик подал летчику сигнал, чтобы он рулил за ним. На старте встречал Михаил Потапович. Луговой отбросил фонарь и жадно вдохнул прохладный воздух. К разнотравью примешивался запах пшеницы. Дорогая земля!