Христина Давидова - Жила в Ташкенте девочка

Вот мы шагаем по тенистой дорожке. Как тихо, как прохладно! Издали доносится гул детских голосов. Это из большого дома, который виднелся из калитки. Но я забыла разглядеть его.

По обеим сторонам дорожки — высокая полынь. Выше меня, выше даже Мити Метелева. А над полынью возвышаются карагачи, акации, мимозы и разные невиданные мною деревья. Митя, как знаток, объясняет нам их названия, но у меня нет охоты смотреть по сторонам. Проходим широкую глиняную площадку — с нее виден Володькин дом с чистым новым крылечком. Мы сбрасываем с себя поклажу и облепляем окна домика. В комнатах чисто и, наверное, прохладно, но на двери тяжелый висячий замок.

«Ничего, Володьке, может быть, будет здесь неплохо, — мелькает у меня утешительная мысль. — Но как пить-то хочется!»

— Не хнычьте, — сказал Вася. — Я сейчас на минутку схожу по делу. Ну так просто, с одним человеком повидаться.

— И я с тобой. Я Илюшку, здешнего товарища своего, найду. Мы воды принесем, — сказал Митя.

Вася подумал и неохотно согласился.

Я, Галя, Валя, Глаша, Володька и Полкан с разбегу повалились в густую душистую полынь.

— Таким голопузикам, как наш Лунатик, всегда везет, — сердито сказала Глаша. — Вот бы мне здесь жить!..

Володька обиделся и дернул Глашу за косичку. Но драка не получилась — всеми овладела лень.

А я лежала тихо-тихо и все думала: где я видела этого бритого сторожа и почему так боюсь? Но так и не вспомнила.

Митя с Илюшей принесли ведро чистой холодной воды и кружку. Илюшу мы все немного знали: он приходил к нам во двор с поручениями Ивана Петровича. Только поставили ведро на землю, как Полкан подскочил и, упершись в его край передними лапами, стал лакать воду. Его никто не прогонял, но все стояли и не знали, что делать. Кажется, вода теперь стала поганой: ведь Полкан хоть и герой, но пес. Но когда Илюшка замахнулся было на щенка, его остановили. Поколебавшись, я взяла кружку, зачерпнула и выпила. За мной и другие. Получилось, что мы приняли Полкана в свою компанию на равных правах.

Вася не возвращался, и Митя пожимал плечами. Он и не заметил, куда девался мой брат, пока сам разыскивал Илюшку. А я уже отдохнула, напилась и мне так хотелось обратно!

В ожидании решили поиграть в прятки, только Илюша все время останавливал, чтобы потише, а то ругаться будут. Здесь нельзя бегать.

— Это все долговязый Журавль выдумал, — сказал он, сильно покраснел и взглянул на Володьку.

Илюша подумал, что тот обидится за отца, но Лунатик всех громче хохотал над этим прозвищем.

Глаша стала считать:

Водить стала Галя. Ох и хорошо было там прятаться! Ну, уж я найду славное местечко. Вон туда, за кизяки, возле забора! Или нет, вон там к стене прислонено корыто! Я легла на землю, опрокинула на себя корыто. Полкан тут же вспрыгнул на него и залаял. Смотрю, Галя смеется, поднимает корыто.

— Это не дело, меня Полкан выдал, — рассердилась я.

Но разве их переспоришь? Пришлось мне водить. Полкан, чтобы загладить свою вину, всех мне находил, а Галю даже за подол вытащил из-за сложенных в кустах у забора кизяков. Один Илюша все время тревожно поглядывал на дорожку.

— Вам-то, может, ничего, а нам, детдомовцам, сюда не велят ходить.

Теперь водить стал Валька. Я как припущусь бежать! Потом вернулась, схватила Полкана за шиворот и сунула под корыто. Ну, теперь все в порядке. Убегу подальше и спрячусь в полыни — никто не найдет. Полынь-то, полынь! Настоящий лес. Раздвигаю стебли руками — бежать уже трудно. Платье все в зеленых полосах, — попадет от бабушки теперь! Где-то далеко лает Полкан; его, конечно, выпустил хитрый Валька. Ну да, ему трудно пролезть в этой чаще. И вдруг я остановилась. Кто-то плакал. Тихо-тихо, совсем рядом. Голос тоненький, жалобный, но где — не вижу.

— Кто это? — испуганно спросила я и отскочила назад.

Плач тут же стих, и я уже думала, что мне это показалось. Вдруг сквозь полынь я увидела на земле что-то синее, шагнула вперед, раздвинула стебли…

Лежит девочка в синем платьице. Лицом уткнулась в локоть так, что видна стриженая макушка, да один глаз исподлобья смотрит на меня.

— Это ты плакала?

Молчит.

— О чем ты плакала?

— А твое какое дело.

— Никакое.

— Ну и уходи.

— Не уйду.

Девочка подняла заплаканное лицо с припухшими губами и, видя, что я не трогаюсь с места, сказала:

— Приставала — длинный нос, не тяни меня за хвост!

— Как не стыдно, девочка, — обиделась я. — Может, ты сама приставала — длинный нос, а про меня говоришь!

— А у нас есть один мальчик, я ему скажу, он как даст тебе, ты отлетишь до потолка!

— А у меня есть пес — во-о какого роста! Он тебя и твоего мальчика загрызет.

Мы помолчали.

— А тебе сколько лет? — спросила вдруг девочка.

— Восемь. А тебе?

— Мне-то девять. А как тебя зовут?

— Иринка.

— Нет, — сказала девочка, показав при этом язык, — тебя не Иринкой зовут, а Ирка-дырка.

Я очень обиделась и уже хотела уйти, тем более что меня и во дворе иногда так дразнили.

— Ты злюка, и больше ничего, — сказала я.

Но тут девочка вскочила, подхватила свою валявшуюся тут же белую панамку.

— Завхоз идет, бежим!

Мы бросились бежать и сами не заметили, что взялись за руки. Через полынь, через сучья и ветки, мимо одного дерева, другого, через какую-то корягу перепрыгнули… Но вот поляна. Мы остановились, запыхались и прислушались. Было жарко и тихо.

Я хлопнулась в полынь, прижимая к разгоряченным щекам прохладные, душистые стебли. Девочка в нерешительности старалась перевести дыхание, потом присела рядом со мной. Мы помолчали, и теперь где-то далеко-далеко были слышны ребячьи голоса. Прогудел шмель и покружился над головой девочки. Она испуганно пригнулась ко мне. Я вырвала с корнем ветку полыни и отогнала шмеля.

— Как тебя зовут? — спросила я.

— Пана. Паночка. Паночка Мосягина.

— Так, по-моему, не зовут девочек, — недоверчиво сказала я.

— Других не зовут, а меня зовут!

Я подумала, что эту девочку, наверное, кто-нибудь сильно обидел: такая она была колючая, как ежик, и все время готова к отпору. Сначала я ее побаивалась, а теперь стало жалко, и я осторожно дотронулась до ее руки, которую она тут же отдернула.

— Ты чего, я просто потрогала.

— И нечего трогать!

— Ну и не буду. Я пить хочу. Пойдем к нашим ребятам.

— К каким еще вашим ребятам? Вы зачем сюда пришли? Разве вы не здешние?

— Мы Лунатика провожали. Он теперь здесь будет жить. Он завхоза вашего сын, Булкина, только не родной.

— Лунатик? — Девочка оторопело уставилась на меня.