Мира Смирнова - За окнами сентябрь

В Доме пионеров из случайных ребят начал сколачиваться коллектив. Римма не старалась завоевать авторитет, но с удивлением замечала, что ее слово делается законом.

Восьмого марта она вошла в класс и увидела выстроившихся по диагонали ребят. Правофланговый — Митя Новицкий — сделал шаг вперед и торжественно произнес:

— Рисанна, поздравляем вас с Международным женским днем!

Все почему-то захлопали, она поблагодарила, подошла к своему столу и… почувствовала комок в горле — на нем были разложены ребячьи трогательные подарки: толстый красный карандаш, самодельная записная книжечка в синем бархатном переплете, самодельные же носовые платки с вышитыми в уголках розочками и незабудками, деревянная дощечка для хлеба, на ручке нарисован лукавый гном, судейский свисток на тонком шнурке…

— Милые вы мои… — проговорила Римма срывающимся голосом и вдруг прикрикнула: — Отвернитесь, сейчас буду реветь… — и действительно заплакала.

Ребята подбежали к столу, окружили ее, а она, справившись со слезами, искренне восхищалась их подарками: как красиво сделано, и все такие нужные вещи! Вот только свисток — к чему бы он?

Митя солидно пояснил:

— Чтобы вы не срывали голос. Нужно вам остановить нас — свистните, мы сразу замолчим.

Ничего не скажешь — полезная вещь!

В конце марта у Риммы началась страдная пора: она решила к майским праздникам выпустить спектакль. Среди девочек оказалось несколько способных, а одна, игравшая Блюму, даже талантливая, и в Мите чувствовалась одаренность, хотя он играл совсем неподходящую ему роль старика сторожа. Остальные — что ж! — блеска нет, но прилично — будет.

В Доме была небольшая сцена, одетая в дряхлые кулисы, и такой же занавес, зрительный зал на двести мест и даже один ярус — маленький балкон с двумя рядами стульев.

Римма устроила субботник — со своими «артистами» вымыла и вычистила сцену и зал. Потом они облазили весь дом, нашли куски фанеры, сорванную с петель высокую дверь, относительно подходящую мебель. Оформление она решила делать условным, фрагментарным. Незаменимым помощником оказался Коля Мартынов — он прекрасно рисовал и был необыкновенно изобретателен. Он сосредоточенно бродил по сцене, задумчиво смотрел на невыразительную фанеру и дурацкую дверь, потом бежал к Римме:

— Рисанна, а если сделать так… — и предлагал такое неожиданное решение, что Римма только руками разводила:

— Обыкновенный гений!

Директор неведомыми путями достал им рулон бязи. Общими усилиями они скроили передники для гимназисток и длинные юбки для учительниц, которые потом Коля удачно расписал под атлас и под бархат. Теперь Римма занималась почти ежедневно, с четырех часов и до закрытия Дома. Сначала они репетировали, а потом красили, шили, пилили, прибивали — столько хлопот! И вдруг посреди их трудов грянула неприятность. Директор вызвал ее с занятий и серьезно сказал:

— Римма Александровна, я ценю ваше рвение, но мне сегодня звонили из двух школ — примерно треть ваших учеников нахватали двоек, объясняют они это тем, что очень заняты выпуском спектакля — некогда готовить уроки. Что будем делать? Может быть, пригласить их ко мне побеседовать?

— Нет, — твердо ответила Римма, — я сама поговорю.

Вернувшись в зал, где стояла деловая кутерьма, она свистком остановила шум, попросила всех подойти и сесть возле нее.

— Ребята, — прямо спросила она, — у кого есть двойки? Поднимите руки.

Дети притихли, ни одна рука не поднялась.

— Я не собираюсь вас ругать — сама виновата, — грустно сказала Римма. — Не подумала, нагрузила выше головы…

Митя Новицкий встал и угрюмо сказал:

— А вы тут при чем? Мне лично — лень, неинтересно… В общем, у меня три: химия, алгебра, геометрия…

За ним поднялись другие… И пошло!..

— Что теперь делать? — растерянно спросила Римма. — Я не имею права заниматься с вами, пока не исправите. Спектакль придется отложить.

Поднялся шум: «Не надо! Рисанна, не откладывайте! Мы исправим! Честное слово! Вот увидите!»

Вскочила маленькая энергичная Света Ивановская — отличница, — крикнула:

— Тихо вы! На галдите! Рисанна, можно я скажу? Все успеешь, если не валандаешься без толку. Я приду из школы, поем и — за уроки, до четырех половину сделаю, а вечером еще два часа остается — вполне хватает! Митька, — обратилась она к Новицкому, — хочешь, помогу?

— Давай… — снисходительно ответил он.

— Условимся так, — решительно сказала Римма, — сейчас будут заниматься только «благополучные», придется работать кусками, а наши лентяи придут, когда всё, — подчеркнула она, — всё до конца исправят. Все зависит от них.

Вострушка Рая Федотова — хорошенькая, кокетливая девочка, обладательница четырех двоек — быстро спросила:

— А из школы нужно справку принести?

— Зачем? — удивилась Римма. — Я вам поверю и так.

— А если кто-нибудь соврет? — не унималась Рая.

— С тем мы расстанемся навсегда. С врунами дела не имею, — отрезала Римма и, встав, распорядилась: — Все! Марш по домам!

И все-таки спектакль выпустили!

Первого мая к пяти часам их зал был набит так, что пришлось поставить сзади скамейки, на которые встали непоместившиеся зрители, — дети изголодались по зрелищам. Пришли и взрослые — матери и бабушки «артистов», зав. роно, несколько школьных учительниц.

Спектакль имел успех, совсем не соответствовавший его качеству. Наивный, слабенький, он, очевидно, покорял искренностью, увлеченностью, и украшали его трое сильных ребят.

Когда спектакль кончился, много раз открывали занавес, «артисты» смущенно, неуклюже выходили на аплодисменты, а потом зрители ринулись к сцене, полезли на нее — начался невообразимый кавардак!

Римма, смятая, обцелованная своими девочками, не знала, что предпринять, боясь, что толпа сокрушит их убогое оформление. Наконец она сообразила: влезла на стул и воспользовалась свистком. Через несколько минут стало тише и Римма могла сказать:

— Ребята, милые, — обратилась она к зрителям, — пожалуйста, уйдите! Вы нам все переломаете, мы не сможем больше играть. И потом, вы понимаете, как мы устали, переволновались, дайте нам отдохнуть. Приходите к нам в следующий раз.

Ее слова возымели действие, зрители начали неохотно расходиться, удалось закрыть занавес и восстановить относительный порядок — «артисты» от восторга тоже ходили на головах. И тут ее срочно вызвали к директору. Она побежала как есть: в переднике, разлохмаченная объятиями, перепачканная пудрой и сажей.

Вбежав в кабинет директора, она сразу попятилась — столько там было народу. Директор подвел ее к своему столу и торжественно представил:

— Наш педагог — Римма Александровна Щеглова.