Франц Таурин - На Лене-реке

— Как старший в бригаде, объявляю перерыв!

Ольга повернула к нему смеющееся лицо.

— А как же с выполнением нормы?

Андрей виновато развел руками.

— Кто старое помянет, тому глаз вон, — сказал он, улыбаясь.

— Ладно уж, не буду, а то куда я денусь одноглазая? — засмеялась Ольга. Она разогнула усталую спину и с удовольствием потянулась. Даже под мешковатым комбинезоном угадывалась ее стройная, сильная фигура.

Выкурив папиросу, Андрей отнес на весы связанные пучки корья.

— Пока первенство за нами, — весело сообщил он Ольге.

Время обеденного перерыва пролетело незаметно.

Раздался протяжный звук горна, и со всех сторон к центру лагеря, где стояли весы приемщика, потянулись ребята с пучками корья на плечах.

Во время перерыва приемщица Надя подсчитала выработку каждой бригады и результаты написала на доске показателей.

— Сколько у нас? — спросил Андрей, проходя мимо весов.

— Как раз дневная норма, — ответила Надя.

— Ну, Оля, — посмотрел Андрей на свою напарницу, — придется бить до двух норм.

— Согласна, — отозвалась Ольга.

После обеда работалось труднее: сказывалась усталость, и комары к вечеру стали навязчивее, но от принятого решения отступать не хотелось.

Наконец Андрей сказал:

— Все! Еще пучок довяжем, и будет по две нормы…

— Наконец-то! — вырвалось у Ольги. — А знаете, я на самом деле устала.

— Есть от чего. Зато сегодня в лагере не будет ни одного не выполнившего дневной нормы. Это мне сейчас Надя сказала.

Связав последний пук, Андрей вскинул его на плечо.

— Пошли, — сказал он, — захватите, Оля, инструмент.

Ольга шагнула за топором, ступила на только что ошкуренный, еще сырой ствол, поскользнулась и упала. Андрей бросил корье и подбежал к ней.

— Что с вами? — наклонился он к ней. — Вы ушиблись?

— Нет, ничего, — ответила она, стараясь подняться.

Андрей помог ей встать. При этом на какую-то долю секунды она грудью прижалась к нему и голова ее коснулась его плеча. Взгляды их встретились, и Андрею показалось, что в больших темных глазах Ольги промелькнуло выражение испуга.

Она отвела руки Андрея и сказала:

— А знаете, я сильно ушибла локоть.

Андрей вышел на палубу катера и осторожно спустился по трапу на берег. Теплая, почти душная июльская ночь охватила его. Сквозь листву высоких ветел проглядывал ущербный месяц. Ветви и листва деревьев отбрасывали на землю причудливые тени. Воздух был напоен запахом луговых трав и цветов. Внизу в заводи еле слышно шелестели камыши и временами всплескивалась рыба.

Комар надоедливо запел над ухом Андрея. Отмахнувшись, Андрей достал папиросу и закурил. От красного огонька папиросы вился дымок, попадая в полосу лунного света, он становился голубым и прозрачным.

«Можно ли спать в такую ночь?» — подумалось Андрею.

Он постоял несколько минут, прислушиваясь к шорохам глубокой ночи, и медленно пошел по тропинке. Незаметно дошел до реки.

— Это вы, Андрей Николаевич? — тихо спросила из темноты Ольга. Вглядевшись, Андрей увидел ее. Она сидела недалеко от берега, прислонившись к стволу старой ветлы.

— Можно посидеть с вами?

— Конечно, — ответила Ольга.

Андрей опустился на землю, и несколько минут оба сидели молча.

Убывающий диск луны, отражаясь на темной речной глади, вызолотил широкую тропу, она начиналась от самого подножья откоса, на котором они сидели, и уходила в беспредельную засумеречную даль. Временами легкий порыв ветерка будоражил гладкую поверхность воды, и тогда золоченая тропа вздрагивала и искрилась.

Не глядя друг на друга, они молча сидели, притихшие и неподвижные.

— Оля! — тихо и взволнованно произнес Андрей.

Она молчала.

Как много ему хотелось сказать ей! Слова рвались из его сердца, слова горячие и искренние, но они оставались непроизнесенными. И он только тихо повторил:

— Оля! — и наклонившись к ней, заглянул ей в лицо.

Но в одном этом слове было столько ласки, надежды и робости, что она поняла его. Он взял ее руку и молча прижал к губам. Тогда она порывистым движением прильнула к нему, крепко поцеловала его в губы и, вскочив, быстро пошла.

— Оля! — кинулся за ней Андрей.

— Не надо, Андрей Николаевич! — не оглядываясь, воскликнула Ольга. — Останьтесь тут, прошу вас. Очень прошу.

Андрей до рассвета просидел в глубоком раздумье у старой ветлы, на месте, где до этого сидела Ольга.

Утром, провожая Андрея, Ольга сказала:

— Андрей Николаевич! Пожалуйста, не приезжайте больше сюда. Я очень прошу вас…

Река играла.

Безостановочно, уже вторые сутки, вода шла на прибыль. Скрылись под водой обширные песчаные отмели, и протоки удвоили свою ширину. Острова стали ниже, по узким овражкам-проточинам река врывалась внутрь островов, заливая низкие покосы, превращая их в озера. Посреди озер сиротливо стояли полузатопленные стога. По реке понесло лес, вначале отдельные бревна, затем весь стрежень усеялся беспорядочно плывущими стволами, изредка проносило копны и стожки сена.

В кабинет Перова почти вбежал запыхавшийся начальник транспортного отдела.

— Андрей Николаевич! За ночь еще на полметра прибыло. Зря вы меня вчера не послушали.

Андрей внимательно посмотрел на его веснушчатое встревоженное лицо.

«Действительно, пожалуй, следовало отправить катер на остров еще вчера», — подумал он.

— Сейчас уточним, — он снял телефонную трубку.

Данные отдела гидропрогноза встревожили и Андрея. Ожидалось дальнейшее повышение уровня.

— Школьный лагерь может затопить, — забеспокоился Андрей. — Снаряжайте катер с шаландами на остров, — приказал он, — возможно, придется лагерь учащихся перевозить на высокий берег к Сычеву.

— Сами поедете?

Андрей на минуту задумался.

— Нет. Завтра комиссия по приемке нового цеха. Мне нельзя.

— Кто же поедет? Одни мотористы?

— Придется поехать вам, рейс ответственный. Надо прибыть на остров быстро и без приключений.

— Понятно! Разрешите идти?

Когда он ушел, у Андрея зашевелились сомнения: «Может быть, лучше его не посылать. Уж очень он суматошный и в то же время самонадеянный… Но и одних ребят отправлять опасно! Ничего, при всех его недостатках он человек старательный».

В середине дня катер с шаландами отплыл на Медвежий остров.

Принимать новый цех приехало все руководство управления.

Самоходов и Щегольков вошли в кабинет.

Кравцов, удержав около себя инженера Струйского, остался около машины.

— Ну, как себя чувствуете, именинники? — Самоходов весело поздоровался с работниками завода.

— Ожидаем подарков, — также весело ответил Андрей.

— Подарков? — прищурился начальник управления. — Вот это мы и будем определять, какие вам подарки причитаются. Комиссия грозная приехала. Привез всех ваших друзей и недругов. А где же главный?