Виктор Малыгин - По дороге в завтра

В то время, как Букреев вез со стана на центральную усадьбу письма Ляховой и Анисимовой, Истомин сидел один в вагончике и писал письмо в Грозный — первую свою весточку с новых земель. Судьба не обошла Семена Михайловича друзьями, но он не любил писать личных писем, У него никого не осталось из семьи: жена умерла во время войны в эвакуации, единственного сына убили на фронте. Он писал в Грозный агроному совхоза, с которым когда-то работал и дружил.

Дорогой друг!

Только что вернулся на центральную усадьбу. Изрядно устал, мотаясь по степи, но спать не могу, на сердце у меня хорошо и мне хочется поговорить с тобой.

Наконец-то мы начали пахоту. Перед этим шла «война» за землю, вероятно, самая глупая из всех известных войн. Но все это позади. Земли у нас много, земля хорошая. Разверни перед собой географическую карту. Найди на ней город Оренбург. От него иди на восток. На границе с Казахстаном увидишь реку Тобол. Там-то и расположены наши владения.

Теперь закрой глаза и дай волю воображению. В неоглядных зарослях ковыля затерялся полевой стан. Раннее утро. Как перед боем стоят тракторы. И вот я подаю команду… Друг мой, подумал я в тот миг о тебе, хоть бы на минутку ты оказался рядом со мной. Хоть бы на минутку! Я смотрел, как плуги резали землю на ровные ленты, переворачивали в борозды, и видел ожившими свои планы и замыслы: видел над вспаханной целиной тяжелые колосья пшеницы, буйную зелень парков, красивые солнечные поселки.

Сидя в кабинах тракторов, молодые люди радуются, что участвуют в великом деле обновления земли, хотя и не думают о подвиге, который совершают. А в это время матери и отцы с надеждой и волнением следят издалека за своими сынами и по-родительски гордятся их первыми шагами на целине. Узнают о наших успехах рабочие заводов и скажут: не напрасно создавали машины для новых земель!.. Верю, наступит день, мы подведем итоги, и Родина щедро отметит подвиг своих сынов.

Дорогой мой друг! Еще никогда я не был так молод, никогда жизнь мне не казалась столь полной надежд. Это же удивительно — наблюдать, как меняется земля под твоими ногами! Ты можешь еще, говорю я себе, нести большую ношу. Дорога не гладкая. Но хорошо идти по земле, когда знаешь куда. И ноша не кажется тебе тяжелой…

А Бабкин?

Он ворочался на голой полке в пустом вагончике на центральной усадьбе, чувствовал себя усталым, жизнь ему не казалась уже такой простой и веселой, как вчера или даже сегодня утром.

Утром, когда трактористы ушли со стана на пахоту, он оделся и минут двадцать слонялся около вагончика. Увидев быков, оставленных Дрожкиным, подбежал к ним, взобрался на бочку и стал бить животных падкой. Быки, однако, не двигались с места. Он слез с телеги, взял в руки веревку и, напрягая силы, злясь, потянул их. Волы упирались. Тогда Бабкин с ожесточением хлестнул веревкой по мордам животных, пошел, медленно передвигая ноги, на центральную усадьбу. Он шел мимо черных длинных, но пока еще узких полос пашни по ковылю, высокий, худой, сгорбившийся.

Часов через пять он изнемог от жары и ходьбы, прилег отдохнуть и уснул. Проснулся в конце дня, услышав грохот грузовика. Машина шла в Джасай. Шофер взял его в кабину и высадил близ поселка, в том месте, где дороги из «Дальнего» и «Степного» сливаются в одну магистраль.

Арнольд пришел в темный и тихий поселок, показавшийся теперь очень уже неприветливым, и заглянул в палатку, в которой жил до выезда на стан. Там не было ни одной кровати. Тогда он направился в вагончик. Укладываясь спать, пожалел, что продал пальто, которое теперь можно бы было подложить под бока. Спал он плохо, разговор с руководителями совхоза вывел его из равновесия.

Проснувшись, Бабкин отправился в столовую-палатку. Она почему-то была закрыта. От этого стало еще более одиноко и грустно. Куда пойти? Поселок словно вымер. Тут ему пришла мысль: в конторе должен находиться добродушный и словоохотливый бухгалтер Битюгов. Он ускорил шаг и, притворяясь веселым, беззаботным, бодро вошел в контору.

Битюгов только что вернулся с прогулки. Сильно желая похудеть, бухгалтер теперь каждое утро совершал походы по степи. Он устал и сидел, отдуваясь, за столом. На брезентовой перегородке, делившей палатку надвое, четко выделялась бумажная вывеска «Медпункт». Бабкин поздоровался с Битюговым, кивнул на перегородку.

— Фельдшерица уехала по бригадам, — сказал Битюгов. — «Чего, — говорит, — мне тут делать, все люди на пахоте».

— Молодцом ты выглядишь, — сказал Бабкин, решив поиграть на слабостях Битюгова, чтобы расположить его к себе.

— Что? — спросил бухгалтер.

— Похудел, помолодел.

Битюгов задержал взгляд на Бабкине, попросил:

— Повтори, Арнольд, как ты сказал?

Бабкин повторил.

— А ты правду говоришь?

— Правду, — не моргнув глазом, ответил Бабкин.

В это время появился Горобец.

— Постой, постой, — ухватился за него Бабкин. — Ты же закладываешь поселок. Без магарыча не обойдешься.

— Это само собой, — улыбнулся прораб.

Тут лицо Битюгова преобразилось, он сказал виновато Бабкину:

— Директор приказал больше не начислять тебе зарплату. — Бухгалтер, видимо, только сейчас вспомнил об этом. — Понимаешь, что-то там у тебя не получилось на пахоте.

— Беру на стройку, — заверил Горобец. — Будешь возглавлять ударную бригаду.

— А с зарплатой-то как? — спросил Бабкин.

— Ну уж тут положение меняется, — ответил, пожимая плечами, бухгалтер. — Будешь работать, будет и зарплата.

Битюгов занялся своими делами. Горобец вскоре ушел. Бабкин остался в палатке и с тоской смотрел в окно. Желание у него было одно: убить как-то до обеда время. И случай помог ему.

В контору вошел человек лет тридцати, без головного убора, в зеленой куртке, с фотоаппаратом через плечо. Он поздоровался с бухгалтером и Бабкиным.

Фотокорреспондент областной газеты Барабаш поинтересовался, где директор, помычал озабоченно, спросил:

— А здесь, в поселке, можно сейчас найти живого целинника?

Битюгов показал глазами на Бабкина:

— Только из бригады. Правда, сейчас, кажется, собирается да строительстве работать.

— Ударную бригаду предложено возглавлять, — скромно уточнил Бабкин.

— Это интересно, — заметил Барабаш и достал из кармана куртки блокнот и автоматическую ручку. — Позвольте задать вам несколько вопросов.

— Интервью для прессы, — понимающе отметил Бабкин.

— Вроде. Я сделаю снимки и развернутую подпись «Рассказ покорителя целины».

Корреспондент спросил фамилию собеседника, записал, задал вопрос:

— Что вас заставило ехать?

— Сердце…

— Что? — испугался корреспондент.