Виктор Малыгин - По дороге в завтра

— Просим, просим! — раздались голоса.

Семен Михайлович сбросил пиджак и, поднимая и опуская поочередно руки, пошел мелким шагом по кругу. Круг раздвинулся. Танцор пустился вприсядку, легко выбрасывая ноги.

Наконец, Истомин выпрямился, боком подплыл к Ляховой и ударил ногой об пол. Снова пошла плясать Маргарита.

А Семен Михайлович, отдуваясь, подошел к Денисову.

— Ну как, партийное руководство, оцениваешь работу?

— Тебе бы массовиком быть в парке культуры и отдыха.

— В старом совхозе я до обморока доводил людей. Пляшу десять минут, мало, пляшу пятнадцать. «Хватит, — кричат, — Семен Михайлович!». А я нажимаю. Успех потрясающий!..

Мария Павловна стала прощаться..

— Я вас провожу, — сказал Семен Михайлович. Он пожелал молодым людям хорошо повеселиться, а хозяевам — счастья в новом доме и вместе с Марией Павловной вышел на улицу.

— Что с вами, Мария Павловна? — спросил Истомин.

— Что? — не поняла она.

— Какая-то вы не такая. Почему отказались петь?

— Не знаю… Люди веселятся, а мне плакать хочется.

Он взял ее руку, чуть сжал пальцы.

— Я понимаю вас. Трудно одной. Плохо, когда никто не ждет.

— А я рада, когда меня никто не ждет. Ведь меня могут ждать только больные. — Мария Павловна смущенно улыбнулась. — Да так ли уж вам-то весело, Семен Михайлович? Вас-то кто ждет?

— Осточертевший вагончик.

— Чего же вы не займете квартиру? Ди-и-ректор!

— Займу, допустим. А тогда что? Пустая квартира будет ждать. Однако… Желаю вам хороших, хороших минут. Грустить не смейте, — сказал на прощанье Истомин.

Уже смеркалось, когда Руднева пришла домой. Не включив света, Мария Павловна села у открытого окна, задумалась. Истомин наказал не грустить. А вот ей грустно. Не выполнит она, видно, приказ директора. Да разве прикажешь сердцу! Вот оно бьется чаще, чем нужно, и не успокоишь его. Но отчего же оно так бьется?.. Наступила тихая, полная звезд ночь, а Мария Павловна все сидела у распахнутого окна.

День начинался обычно. Люди поднимались, завтракали — кто в столовой, кто дома и шли к машинам, к строящимся зданиям. Часть новоселов была занята посадкой деревьев в парке центральной усадьбы. На большой площадке, вспаханной тракторами, уже стояли ровными рядами деревца. Зеленые ряды на глазах удлинялись. Плотники, каменщики, штукатуры продолжали строительство.

Денисов находился на территории парка. Появился Битюгов и сказал, что звонили из Джасая и просили секретаря парторганизации срочно связаться с райкомом. Николай Тихонович пошел в контору.

Из райкома сообщили, что в совхоз выехал Стесин, что к семи часам вечера надо созвать коммунистов на партийное собрание.

Стесин прибыл примерно за час до собрания. Денисов предложил секретарю райкома отдохнуть в комнате для приезжающих, которая была как раз свободной.

— Лучшей гостиницы, чем машина, не признаю, — отказался Максим Александрович.

Раньше, выезжая в командировку, он заранее предупреждал, чтобы ему готовили помещение, обед. Так всегда поступал и бывший секретарь обкома Петухов, когда случалось ему бывать в Джасайском районе. Стесин любил встречать секретаря обкома: заставлял вывешивать лозунги на домах, наводить порядок в столовых, магазинах. Но теперь, узнав о странной привычке нового секретаря — Романова, который, выезжая в районы, ночевал в машине, он немедленно последовал его примеру. Случалось, что Романов сам готовил пищу на костре и обедал в степи, под открытым небом. Стесин тоже стал захватывать с собой продукты, когда отправлялся в поездку по району.

…К семи часам вечера коммунисты начали сходиться в конторе. Пришел Ананьев, шепнул что-то Калянсу и, тихо рассмеявшись, присел в сторонке. Истомин молча кивнул головой Максиму Александровичу, сел на табуретку за стол, на котором был телефон. Он догадывался, зачем приехал секретарь райкома.

Денисов открыл собрание и предложил в президиум кандидатуру Стесина.

— Грамотеи, я думаю, у вас найдутся и без меня, — шутливо отказался Максим Александрович.

В президиум избрали Калянса и Битюгова. Калянс попытался возразить, но безуспешно.

— Иди, иди, Ян, — посоветовал кто-то. — Пусть знают наших.

— Да я только в прошлый раз был.

— Ступай, потом жене похвастаешь, — с усмешкой сказал Ананьев.

Калянс подошел к столу президиума и, утихомиривая собрание, застучал согнутым пальцем по графину. Денисов передал ему записку, и он, прочитав ее, предоставил первое слово секретарю райкома.

Стесин вышел к столу, остановился, посмотрел на людей, сидящих в палатке, на мгновенье задерживая взгляд на незнакомых лицах, точно взвешивая, кто и с чем пришел, и после паузы заговорил. Он сказал, что, пользуясь случаем, ставит на обсуждение коммунистов решение бюро райкома и выступление районной газеты о неправильном поведении директора «Степного».

— А как же с вопросом о подготовке к уборке урожая? — спросил кто-то из дальнего угла.

Стесин поморщился и начал говорить о значении для страны освоения целинных и залежных земель.

Но вот оратор перешел к делам «Степного», и люди, принявшие было безразличные позы, начали поворачиваться к столу президиума, задвигались табуретки, послышалось шарканье ног.

Денисов стал подмечать, как воспринимают речь коммунисты. Истомин, задумавшись, лениво барабанил пальцами по столу. Калянс сидел спокойно, только однажды легонько подтолкнул Битюгова, который совсем позабыл о своей обязанности вести протокол.

Стесин держался с холодной самоуверенностью, иногда повышал голос, жестикулировал, делал шаг вперед, точно собирался наступать.

— Хватит ли у руководителей совхоза сил исправить свои ошибки? — спросил оратор и, заметив, что Битюгов не записывает его речь, мягко сказал ему: — Вы пишите, в парторганизации должен быть документ.

Битюгов по-ученически склонился над бумагой. А Стесин, продолжая мысль, твердо заявил:

— Мы сомневаемся в этом… — и обвел взглядом коммунистов. Все были угрюмы.

Потом он говорил об овцах, которых отказались принять в «Степном», о медленных темпах строительства поселка…

— Кто желает взять слово? — спросил Калянс.

Но его вопрос потонул в общем гуле. Председатель, повысив голос, начал призывать к порядку. Одна часть палатки стихла, зато во второй шум усилился. Прошло несколько минут, пока собрание угомонилось. Калянс повторил вопрос. Теперь ответом на него было общее молчание.

— Не все сразу, по очереди, — пошутил Ян.

— Да у вас тут, как видно, всех зажали Истомин и Денисов, — снова заговорил Стесин. — А вы не бойтесь, выступайте, в обиду не дадим. Давайте, давайте, товарищи, смелее. Ну, кто первый?.. Райком партии резко критиковал товарищей Истомина и Денисова. А что им это? Им все равно, что выговоры, что благодарности. Нам очень важно услышать ваше мнение. Вы тут с ними работаете, вы их лучше знаете. Вот вы и подскажите, что райкому предпринять.