Виктор Малыгин - По дороге в завтра

Теперь люди севера обрели крылья, поэтому и полет их столь стремителен. Может быть, тебе еще придется побывать на Чукотке. Если да, то самый горячий привет ей.

11 января 1962 г.

Запорожье, 21,

Житомирская. 45,

Михаил Гаврилович Аристов.

Сергей Павлович Лычагин живет далеко в целинном крае, где оренбургские степи сливаются с необозримыми степными просторами Казахстана.

Но, чтобы лучше познакомиться с ним, надо для начала побывать в индустриальном Орске, что широко раскинулся у южных отрогов седого Урала и соперничает высотой заводских корпусов с соседними Губерлинскими холмами. В этом крупном городе с улицами, залитыми асфальтом, в городе с зеленым раздольем парков, с кинотеатрами, богатыми магазинами и просторными дворцами культуры вырос и возмужал Сергей Лычагин. Здесь он стал слесарем, затем работал шофером и механиком. Здесь он имел удобную квартиру, хорошие заработки и заслуженное уважение окружающих. По утрам, когда гудки предприятий зовут рабочих на трудовую вахту, он привычно уходил на родной завод, к любимому делу. А в конце дня усталый, но удовлетворенный возвращался домой к желанному отдыху в кругу близких людей. Думалось, он навсегда пустил корни в Орске, где известен каждый переулок, где родственники, друзья, много добрых знакомых… Но пять лет назад все это он оставил и ушел на целину.

Покидая большой обжитый город, он отправился не в парадное шествие, а в трудный поход, к жизни беспокойной и неустроенной… От Орска на восток идут по степи запутанные проселки. По ним сырой и холодной весной памятного 1954 года с диковинным караваном, образованным из грузовиков, мощных тракторов, полевых вагончиков и широченных саней, пробирался по раскисшим дорогам к далеким и невиданным землям заводской человек Сергей Лычагин. Он старался представить все, что ожидало его, но не мог. Он не предвидел, как сложится его новая судьба, и не представлял даже, какую работу ему поручат, но знал, что впереди ждут его большие дела, и ехал убежденный в правоте своего решения…

Темным июльским вечером, оставив позади 200 с лишним километров пути от Орска, мы увидели вдали огненные точки, словно по кромке пустого неба вдруг вспыхнуло яркое, необыкновенно большое, но одинокое созвездие. Здесь, в глубине оренбургских степей, на берегу древнего Тобола, расположилась центральная усадьба молодого целинного совхоза «Восточный». Где-то там, среди веселой россыпи огней, вероятно, светится окнами небольшой домик, в котором живет со своей семьей Сергей Лычагин.

Огни наплывают на нас, говоря о торжестве сегодняшней жизни. А память почему-то воскрешает недавнее прошлое… Когда пять лет назад новоселы, сверяя направление по звездам и компасу, добрались до берегов Тобола, то увидели безлюдные и удручающе пустынные места. И, может быть, первым огоньком здешней вековой пустоши был костер, разожженный целинниками, чтобы обогреться с дороги. Сергея Лычагина назначили бригадиром тракторно-полеводческой бригады. В начале неприветливого ветреного мая он вместе со своими товарищами оставил центральную усадьбу и выехал на берег небольшой речушки Ак-Карги, где среди высокого серого ковыля бригада разбила свой лагерь, впоследствии прозванный шутниками лычагинским табором.

Неуютно и холодно было в палатках, продуваемых размашистыми степными ветрами. Не хватало бытового инвентаря, не было даже керосиновых ламп, чтобы осветить брезентовые жилища. Рабкооп не справлялся с завозкой продуктов, и нередко люди оставались без самого необходимого — хлеба. Но бригадир знал, что трудности временные, что быт постепенно устроится. Его беспокоило другое: что-то уж очень долго не поступают плуги, без них нельзя начинать подъем целины, а время не ждет, да и люди тоскуют по работе. И когда, наконец, плуги пришли, Лычагин с таким жаром взялся за новое дело, что руководители совхоза не раз говорили ему: «Отдохнул бы, износишься». Он отвечал: «Нет, за делом я не устаю, вот не окажись работы, тогда наверняка заболею…».

Итог тревожной, неустроенной жизни на полевом стане, итог жарких трудов Лычагина и его товарищей таков: за сезон бригада подняла больше 7 тысяч гектаров тяжелой, никогда не знавшей плуга земли!

На поднятой целине созрел первый урожай, и Лычагин встал у штурвала комбайна. Вскоре страна узнала, что агрегат Лычагина скашивает за день больше ста гектаров пшеницы. От такого известия ахнули, поразившись, прославленные, видавшие виды механизаторы: 100 гектаров за день!.. Лычагин быстро, словно каким-то особым чутьем, познает душу машины и, подчинив своему уму и воле, до предела использует ее возможности. Но все же дело не только в этом… Как только высокие хлеба стряхивали с себя капельки росы, агрегат Лычагина начинал жатву. Не останавливались машины и в полдень, когда солнце палило немилосердно. Наступала глубокая ночь, гасли последние огни уборочных агрегатов. И лишь степной корабль Лычагина долго еще светился в темноте, будто одинокое сторожевое судно в пустынном море.

Не жажда заработка, не личные выгоды двигают делами и поступками Лычагина, а высокое чувство ответственности перед народом. И в этом смысле он олицетворяет собой замечательное явление нашего времени, выражает черты целого поколения людей современного советского общества.

Под началом Лычагина на уборке урожая работали студенты, приехавшие из городов на помощь целинникам. Питание им должен был обеспечить совхоз. Но повозки с припасами, направляемые с центральной усадьбы, не доходили до агрегатов, застревали на полпути, где-то около полевых станов. Понятно, механизаторы тогда не имели времени сами ездить за продуктами. Погорячился, погорячился начальник агрегата, сел за руль своего «Москвича» и махнул в поселок. Там в магазине закупил на тысячу рублей консервов и доставил их в поле, таким образом решив проблему питания. Деньги он потратил личные, но сделал это просто, без рисовки, не кичился своим «красивым жестом» и никогда не вспоминал о нем. Лычагин не задумывался тогда над тем, были ли его действия лучшим выходом из положения. Он не возражает, что мог бы найти и более правильное решение, согласен с тем, что в наших условиях не нужны подобные «жертвы». Важно в данном случае другое. Лычагин считает, что, израсходовав безвозмездно личные деньги, он получил куда больший выигрыш: он дал много хлеба для городов и рабочих поселков своей Родины.

Все в Оренбургской области помнят 1956 год, удивительный по щедрым дарам целины. Лычагин работал тогда самозабвенно, буквально без отдыха. И неспроста же его агрегат в ту осень скосил 1750 гектаров и намолотил без малого 150 тысяч пудов хлеба.