Виктор Малыгин - По дороге в завтра

Стрыгин, как мужественно любящий детей отец, готовит своих сыновей к большому полету. Сердцем воспринявший дух времени, не говоря на этот счет громких фраз, он воспитывает стойких строителей новой жизни. И как замечательно в данном случае личное переплетается с общественным! Когда Стрыгин говорит о своих детях, то прежде всего речь ведет об их трудовых успехах и, следовательно, неизбежно о делах на производстве.

Любо ему, когда рано утром перед трудовым днем у его домика, словно на парад, собирается вся его рабочая семья. 18 тружеников!

И любо ему, когда та же семья собирается вечером после рабочего дня у отцовского стола, как на доклад к самому заслуженному из Стрыгиных. Люди много работали, как вчера и третьего дня, как все эти месяцы и годы. Они устали, но удовлетворены делом своих рук. Они принесли радость в семью, где человек оценивается высокой мерой труда и где поощрение старших завоевывается стараниями на производстве…

Немало Стрыгины вспахали и засеяли земли, немало вырастили картофеля и овощей, немало убрали и увезли на элеваторы хлеба… Они принесли радость многим.

В маленьком селе Киндели, Мустаевокого района, отрезанном десятками километров от железной дороги, большой праздник. Сюда пришла радостная весть о присвоении звания Героя Социалистического Труда комбайнеру Кинделинской МТС бывшему воину Советской Армии Сергею Степановичу Тертичному. Колхозники Кинделей и окрестных сел, механизаторы чествуют своего прославленного земляка, удостоенного заслуженной правительственной награды.

В связи с торжественным событием в селе состоялся митинг, на котором выступали товарищи по работе и друзья Сергея Степановича. Они тепло поздравляли его, желали успехов в труде, здоровья, счастья. В домик Сергея Степановича заходят соседи, чтобы лично поздравить героя, говорят ему простые, идущие от сердца добрые слова, Слова привета несут в далекие Киндели телеграфные провода из разных концов страны.

Страна отметила заслуги рядового солдата труда в тяжелой битве за хлеб. Понятно, такая весть не могла не взволновать хлебороба. Захотелось оглянуться на пройденный путь, вспомнить в этот холодный январский день жаркую пору минувшей осени, когда решался исход борьбы за урожай.

И когда в селе чествовали героя, мне тоже вспомнились дни горячей осенней страды, когда впервые привелось встретиться с неутомимым тружеником, отличным мастером своего дела, скромным, хорошим человеком Сергеем Степановичем Тертичным.

…Открытое поле. С безоблачного неба светит знойное оренбургское солнце. Горячий ветер дует без отдыха откуда-то из степных просторов. По широкому, как море, полю идет комбайн. На его мостике Сергей Степанович Тертичный — энергичный, деятельный человек с лицом, огрубевшим и черным от жары и ветров. Солнце нещадно палит, ветер не освежает, а обжигает тело, бросает в лицо пыль и полову. Трудно, очень трудно приходится комбайнеру Хорошо бы отдохнуть в тени, освежиться холодной водой смыть с себя пот и пыль. Но комбайн идет. Он не останавливается и тогда, когда приближается автомашина: разгрузка зерна производится на ходу.

— Скоро освободится комбайнер? — спросил я у бригадира, находившегося около полевого вагончика.

— Как это «освободится»? — удивился тот, помолчал и сказал: — Вот как появится бензозаправщик, тогда и трактор и комбайн остановятся минут на двадцать… А так Тертичный все время на мостике.

Мне надо было побеседовать с комбайнером, и я поднялся на мостик.

— Сергей Степанович, могут ли ваши помощники некоторое время обойтись без вас?

— Если нужно…

— Нужно.

Он останавливает комбайн и, живо блеснув глазами, напутствует помощников:

— Вот что, друзья, отдыхать некогда, никаких остановок. Закончим уборку, тогда отдохнем да еще и пир устроим.

Опираясь на костыль, Тертичный спускается с мостика и говорит уже мне:

— Хлеба тяжелые, и за штурвалом я больше стараюсь быть сам. Все время приходится наблюдать за движением комбайна, следить, чтобы не было потерь, чтобы правильно копнилась солома.

Мы едем на усадьбу МТС через поля, ощетинившиеся желтой стерней. Жатва заканчивается. Встречаются огромные, точно золотые холмы, бунты зерна. Комбайнер удовлетворенным взглядом смотрит вокруг. Наверно, хорошо у него на душе. В бунтах есть и намолоченный Тертичным хлеб. Этот хлеб пойдет на трудодни колхозникам, в пекарни, в магазины и столовые городов, в резервы государства.

Агрегат Сергея Степановича убрал 1200 гектаров и намолотил 15 тысяч центнеров зерна. У него самый высокий среди комбайнеров района намолот. И это потому, что он научился ценить время уборочной страды. Сначала он работал в первой тракторно-полеводческой бригаде одного из колхозов. Закончив там уборку, он не поехал на усадьбу МТС, а тут же без отдыха отправился в третью бригаду помогать своим товарищам. Так же поступал и раньше. В прошлом году он убрал 1450 гектаров. А всего за три сезона, с тех пор как работает на комбайне С-6, убрал четыре тысячи гектаров. — площадь, какую нелегко объехать… Я знал об этом и попросил комбайнера рассказать о его трудовых успехах.

— Правильно работали, — скупо, но с достоинством ответил он и умолк.

А в этом «правильно» и бессонные ночи, и нечеловеческое напряжение сил, и тревоги.

…Агрегат Тертичного начал уборку в конце июля. Стояла знойная погода. Потом, в середине августа, начались дожди. Одиннадцать дней пришлось потерять из-за них, но и эти дни не были отдыхом для комбайнера. Он постоянно был сам настороже и держал в напряжении помощников: час выиграть, и то хорошо. После дождей снова установилась знойная погода, и снова пришлось торопиться комбайнеру, чтобы не допустить осыпания зерна.

— Часто вы бываете дома?

— Это во время уборки-то? — удивился комбайнер.

Тертичный подтянутый, собранный, активный человек. Он не может безразлично относиться к делу, терпеть недостатки. Он требователен к подчиненным, но не щадит и себя. В дни уборки он спал по два-три часа в сутки. В колхозе мне рассказывали: как-то под утро Тертичный решил отдохнуть. Он подошел к копне соломы, уткнулся в нее головой и мгновенно уснул. Комбайн сделал круг. Услышав шум мотора и ощутив свет фар, Тертичный проснулся, быстро поднялся и, часто застучав костылем по земле, устремился к комбайну. Беспокойный комбайнер с тревогой подумал, что он долго проспал.

— Сколько кругов сделали? — крикнул он с ходу сыну Виктору, который стоял за штурвалом.

— Один.

— Почему мало? — набросился Сергей Степанович.

— Мы ни секунды не стояли…

Я спросил Тертичного, как он выдерживает такую нагрузку.

— Трудно перед рассветом. Веки, словно пудовые, сами опускаются. Иной раз держишь штурвал, и вдруг на мгновение темнеет в глазах, слышишь только, что шумит комбайн. Тогда напрягаешь силы, волю, встряхиваешься, и все идет правильно.