Виктор Малыгин - По дороге в завтра

— Думаю, помощники не раз ждали, когда поломается комбайн, — смеясь говорит Сергей Степанович. — Отдохнуть-то хотелось. — Он молчит недолго и уже серьезным тоном делает оговорку: — Я, понятно, шучу. Все у нас заботятся о деле. — И заключает: — Но люди на комбайне молодые: и за помощниками, и за машиной глаз нужен.

Штурвальными у него работают восемнадцатилетний сын Виктор и примерно такого же возраста соседский парень Михаил Лавушкин. Обязанности копнильщика выполняет шестнадцатилетний подросток сирота Николай Чапчиков. Сергея Степановича тронула судьба подростка. Он решил приучить его к машине и сделать из него комбайнера. Тертичный взял к себе Чапчикова и по-отцовски внимательно следит за ним, готовит из него специалиста. Парень оказался бойким, смышленым и работящим. Он быстро освоил дело и отлично справляется со своими обязанностями.

— Правильный парень, — с удовольствием отмечает Тертичный. — Будет человеком. Подучу, поднатаскаю да и в путь добрый!

Уже под вечер, когда спала дневная жара, мы попали в село Киндели. Белый домик Тертичного отчетливо вырисовывался на фоне зелени. Небольшой ручеек, в котором плескались гуси, монотонно журчал.

Мы сидим у ручья, и под убаюкивающее журчание его струй, под тихий, как шепот, шелест листьев тополя Тертичный рассказывает о своей нелегкой мужественной жизни солдата и хлебороба.

Село Киндели — родина Тертичного. Здесь он рос, играл с соседскими мальчишками, учился, имел друзей. Здесь он полюбил скромную красоту села и научился уважать благородный труд хлебороба. Уже в детстве, как и все крестьянские дети, он работал в поле, затем, когда в село пришла техника, пристрастился к ней. Сначала работал в ремонтных мастерских, а в 1936 году встал за штурвал комбайна. И сам повел степной корабль по родному пшеничному раздолью. Робкими и неуверенными были первые шаги комбайнера. Но день ото дня росло его мастерство, и наступило время, когда он так же спокойно и уверенно поднимался на мостик комбайна, как переступал через порог собственного дома. Он был доволен любимым делом, им были довольны в МТС. Шло время. У Сергея Степановича появились дети — большая дружная семья. Он был счастлив. И работа по сердцу, и в семье полный достаток.

Но началась Отечественная война и нарушила мирную жизнь, оторвала от любимого дела. Тертичного не призывали на фронт — комбайнеры очень нужны были в сельском хозяйстве. Но он не мог остаться в стороне от событий, которые решали судьбу Родины.

В 1942 году, закончив уборку Тертичный сдал комбайн и ушел добровольцем на фронт. Знал, что нелегко будет его жене Пелагее Ивановне, которая оставалась с малыми детьми. Но иначе он не мог поступить. Он привык быть там, где труднее, где более всего нужен.

С Чкаловским добровольческим танковым подразделением Тертичный, ставший наводчиком, попал на один из участков фронта, где шли жаркие бои. В одном из первых же сражений вражеским снарядом свернуло башню танка, а наводчика ранило в руку. Потом пошли мучительно длинные дни в госпитале. И снова сержант Тертичный на фронте, теперь уже в артиллерийском полку. Несколько дней офицеры присматривались к нему, а потом вызвал его командир полка и объявил:

«Мы думаем взять вас в разведку. Но знайте, — предупредил он, — там требуется не только смелость, но и находчивость, решимость, готовность пожертвовать собой. Способны ли вы проявить такие качества?» — «Если будет задание — выполню», — просто ответил воин.

Много пришлось пережить разведчику Тертичному: ползти по-пластунски в снегу, днями находиться на морозе без пищи, недели проводить в тылу врага перед лицом смертельной опасности. Раненый в ногу, Тертичный не ушел с поля боя. Он сел на автомашину и подвозил снаряды. Много фронтовых дорог прошел воин: был под Смоленском, Минском, участвовал в освобождении Польши. На фронте он вступил в партию.

Осенью 1944 года часть, в которой находился Тертичный, форсировала Вислу. Стая вражеских самолетов засыпала переправу бомбами. В этом бою Тертичный снова был ранен.

После госпиталя тяжелораненого воина демобилизовали из действующей армии. Коммунист Тертичный с сожалением думал, что не сможет уже больше участвовать в боях с врагом. По мере того, как он приближался к дому, к одной тревоге прибавлялась другая. Он возвращался в мирную обстановку. Но как сложится его дальнейшая судьба, сможет ли он работать?

Опираясь на костыль, летним днем 1945 года он вошел в родное село.

Односельчане отнеслись участливо к горю своего земляка, всячески старались рассеять сомнения и тревоги и постепенно утвердили в нем веру в то, что он будет полезным человеком. Как инвалид, он мог заняться каким-нибудь легким трудом. Он получил пенсию и имел право вообще не работать. Но когда началась жатва, бывший фронтовик Тертичный потерял покой. «У меня остались здоровые руки. Как же можно не работать, не участвовать в таком горячем деле?» — думал он и приходил к выводу: «Нет, без комбайна жизнь теряет для механизатора всякий смысл».

Он снова встал за штурвал. И снова все свои силы стал отдавать любимому делу.

Раны, конечно, сказывались: уже после госпиталя Тертичному сделали пять операций. И вот Тертичный, жизнь и труд которого равны подвигу, вышел в строй лучших комбайнеров страны.

…Когда я уезжал, Тертичный стоял у своего, недавно побеленного домика, чисто выбритый, в военном френче и военной фуражке. Вот таким он и запомнился мне. И почему-то представляется: стоит он так же вот у своей калитки морозным январским днем, одетый теперь уже в шинель. Подходит почтальон с газетой, в которой напечатан Указ Президиума Верховного Совета СССР, поздравляет комбайнера с высшей правительственной наградой. Герой войны и труда еще более подтягивается и, стараясь сдержать волнение, по-военному четко отвечает:

— Служу Советскому Союзу!

— И радостно и тревожно было, когда я в первый раз увидела эти поля. Ехали мы со станции. Остановились на самой вершине того вон холма. Мой спутник говорит: «Любуйся, агроном, своим хозяйством». Гляжу на незнакомые земли, а у самой сердце замирает: какая, думаю, я хозяйка?..

Далеко от железной дороги, от бойких автомобильных трасс и крупных населенных пунктов раскинулись поля совхоза «Пономаревский». Среди них едва заметен небольшой поселок, спрятавший свои одноэтажные улицы в изрезанной ручьями низине, которую на всю зиму заметает глубоким снегом. Ни рек вокруг, ни перелесков. Но не даль нового пристанища, не суровость и кажущаяся скука незнакомых мест пугали молодого агронома.

Она выросла в семье потомственного хлебороба, испытала и тяжесть крестьянского труда, и радость победы, какую приносят сельскому труженику плоды земли. Ей не пришлось искать дорог в жизни, ее путь определился с детства, она знала, где приложить свои силы. После школы поступила в сельскохозяйственный техникум. Учеба шла более осмысленно, чем у тех из сверстников, которые выбрали для себя профессию агронома по воле случая. Техникум окончила хорошо. И все же, когда увидела совхозные владения, к светлым юношеским надеждам невольно примешалось чувство робости. Сумеет ли она по-настоящему применить знания на земле?..