Наум Фогель - Главный врач

— Так вот, — продолжал Гордиенко, — слетай, пожалуйста, посмотри что там. Насчет самолета я уже распорядился.

— Хорошо. Сейчас еду.

— Когда вернешься, позвони, пожалуйста.

Голос у Гордиенко был спокойный, деловой. И потому, что Федор Тимофеевич звонил именно ему, Корепанову, г не Шубину или Федосееву, отлегло от души. Не может быть, чтобы Гордиенко не знал о случившемся. Утром звонил Мильченко, спросил: правда ли, что он, Корепанов, вынимал пулю у Никишина. А когда Алексей ответил, Олесь Петрович помолчал и протянул многозначительно:

— Ну и ну!

Корепанова это почему-то вывело из себя.

— Что ну и ну? — спросил он резко.

— Ничего, это я так, — замялся Мильченко и положил трубку.

На аэродроме в Мирополье Корепанова встретил новый секретарь райкома. Алексей протянул ему руку, назвал свою фамилию и с любопытством посмотрел на крепко сбитого, еще молодого человека в военной форме, без погон, с множеством орденских колодочек на груди. Он вспомнил свою встречу с Бритваном две недели назад. Бритван был недоволен новым секретарем райкома. С прежним он был в самых лучших отношениях, а с этим — с первых же дней нелады.

— Гордиенко предупредил меня о вашем прилете, — сказал секретарь, пожимая Алексею руку.

— Что тут у вас? — спросил Корепанов.

Секретарь все рассказал.

— И надо же, чтобы схватило в самом отдаленном колхозе, — говорил он. — Только привез его в Мирополье — сразу же на операционный стол взяли. И скажу вам откровенно, не понравилось мне, что Леонид Карпович был навеселе… А сейчас плох Кротов, совсем плох. Прихожу навестить в обед — не узнает…

Бритван рассказал, что больного привезли в тяжелом, состоянии — прободная язва желудка, сильное кровотечение. Прооперировал быстро. Как будто все хорошо. А сейчас перитонит. Обычный случай.

Алексей осмотрел больного. «Случай» показался ему не совсем обычным. Нужна повторная операция и срочная.

— Оперировать? В таком состоянии? — не скрывай своего недоумения, произнес Бритван. Потом добавил — Я бы ни за что не решился, но ты сейчас в роли консультанта и потому…

— Прикажи, чтобы готовили к операции, — сказал Корепанов.

Бритван ассистировал. Прошло несколько минут, и Алексей понял, что не ошибся. Бритван тоже почувствовал неладное — движения его рук стали менее уверенными.

«Вот он, твой обычный случай, — подумал Алексей, увидев два плохо затянутых шва. — С пьяных глаз это…»

Бритван перевязал сосуд, снял зажим и резко швырнул его в таз.

— Спокойно, — сказал Корепанов. — Сестра, начинайте переливание крови.

Когда Алексей, сидя в ординаторской, записывал в историю болезни операцию, Бритван нервно ходил по кабинету и курил, затем остановился позади Корепанова.

— Не пиши о швах, Алексей Платонович, — глухо допросил он. — Я же тебе говорил, какие у меня отношения с секретарем.

Алексей только стиснул зубы. Бритван отошел к окну и опустился в кресло.

— Ты сейчас не об этом думай, а о том, как больною спасти, — сказал Корепанов, увидев, как дрожали пальцы Бритвана, когда он прикуривал.

Бритван курил молча, искоса поглядывая на Корепанова, потом притушил папиросу и взялся за новую.

— С ним сейчас беседовать будешь или позже?

— Сейчас, только запишу вот.

— И о швах доложишь?

— Об этом ты ему сам скажешь, когда найдешь нужным…

Домой Алексей возвратился, когда уже было темно. Он хотел позвонить Марине, но глянул на часы и раздумал: десятый час, надо еще в отделение зайти, больных посмотреть.

Около двенадцати позвонила Ася. Узнав, что она в юроде, Алексей сначала не поверил даже.

— Когда же ты успела?

— Я только что из машины.

— Откуда ты звонишь? Из гостиницы?

— Да, из гостиницы… — Она замялась. — Из вестибюля. У них, к сожалению, нет ни одного свободного места. Какая-то конференция идет… Но не в этом дело, Алеша. Мне надо с тобой поговорить. И я не могу откладывать до завтра.

— Трамваи уже не ходят, — сказал Алексей. — Ты подожди меня там, в вестибюле. Я иду за тобой.

— Нет, — возразила она, — наша машина тут, рядом. Если ты разрешишь…

— Ну, что за глупости?! — оборвал ее Алексей. — Я тебя жду. Я буду встречать у ворот, на улице.

Через несколько минут она приехала.

— Ни о чем не расспрашивай меня, — попросила она в передней, когда Алексей помогал ей снять плащ. — Я должна прийти в себя.

Лицо ее было покрыто пылью. Она провела по щеке носовым платком, посмотрела на Алексея и спросила:

— Умыться можно?

— Да, да, конечно… Когда ты выехала? — спросил он.

— Не помню точно. Кажется, около девяти.

— Представляю себе эту езду, — сказал Алексей и пошел располагать на ночлег шофера.

Когда он вернулся, Ася еще купалась. Вошла она в столовую озабоченной, однако тревоги, той тревоги, которая так поразила Алексея в первую минуту встречи, уже не было. Она даже попыталась улыбнуться, поправляя влажные волосы. Подошла к этажерке. Взяла большую фотографию Марины и стала рассматривать.

— Боже, как я ее ненавижу!..

— За что?

— За то, что она красивая, за то, что умная, за то, что нравится тебе!..

— Глупо.

— Да, ты прав: глупо… Можно прочесть автограф?

— Пожалуйста!

— «Дорогому другу Алексею…» Ты веришь в такую дружбу?

— Верю!

Она поставила фотографию на место и села на диван. Лицо ее опять стало задумчиво и печально.

В представлении Корепанова Ася всегда будто двоилась. Когда он смотрел на нее, перед глазами вставали две женщины. Одна — гибкая и тонкая хохотушка, страстно влюбленная в жизнь, в себя и в него, Корепанова. Вторая — внешне такая же, но немного повзрослевшая, тоже веселая, но с глазами, в которых нет-нет, да и проглянет грусть. Эти две женщины никогда не сливались воедино. Первая всегда вызывала чувство легкой скорби, как при воспоминании о чем-то дорогом, но давно и безнадежно потерянном. Вторую было просто жаль.

Не хотелось верить, что Ася приехала в роли ходатая за Бритвана. «Для нее это непосильная задача», — подумал Алексей.

— Давай не будем ни о чем говорить, пока ты не поешь, — сказал он.

Она обернулась, и Алексей опять увидел в ее глазах тревогу.

— Ты не знаешь, что с ним творится, — чуть слышно произнесла она. — Таким я его еще никогда не видела.

Алексей налил вина — сначала Асе, потом себе, поставил бутылку.

— Садись. Будем ужинать.

Она неторопливо прошла к столу, села, подперев лицо руками, глядела на Корепанова.

— Не понимаю, как ты можешь оставаться спокойным, когда у него такая беда? Ведь он тебе друг, Алеша!..

— Давай выпьем.

Она встала, прошлась по комнате туда и обратно и снова села.

— Давай выпьем, — повторил Корепанов.

— Хорошо, выпьем.

Она пила неторопливо, как всегда. Закусила ломтиком малосольного огурца, отломила вилкой краешек котлеты, долго жевала. Потом отодвинула в сторону тарелку.