Виктор Логачев - В полдень, на Белых прудах

Дед Матвей согласился пойти с ним в Заречный и посодействовать ему устроиться на работу.

— Кхе-кхе. Это твое окончательное решение? — Он будто испытывал его на характер.

— Да, — кивнул Ванька. Чего его лишний раз проверять, он если сказал — все, у него слово — закон.

— Учти, — предупредил дед Матвей, — коль я за тебя похлопочу, ты мое старание должен оправдать, меня, доложу, в совхозе уважали.

— Знаю, Матвей Егорович, и все сделаю, чтоб не подвести.

— Ну раз так, хорошо, пойду с тобой.

Хутор тот в четырех-пяти километрах от Кирпилей, небольшой, но за последние годы заметно вырос, расстроился. В совхозе поменялся директор. Сказывали, неплохой специалист, из своих причем, из местных, а главное — хозяйственный, знает всякую щепку, где лежит, и ничего не пропускает сквозь пальцы, иными словами, дорожит каждой копейкой.

Дед Матвей рассказывал, что директора еще мальчонкой помнил, тот и тогда от своих сверстников отличался: при деле и при деле, сызмальства к труду привыкал; а все мать с отцом, они мальчонке не давали расхолаживаться, придумывали и придумывали для него занятия — человек трудом славен, это надо всегда помнить, — так они его наставляли.

Он стал директором — и хутор на глазах начал меняться, люди зажили по-другому, богаче. А было…

Из Заречного многие шли в колхоз работать, в Кирпилях потом и определялись.

Страшные люди, казалось раньше Ваньке, жили в Заречном. Почему? В хуторе том вдруг объявилась какая-то секта, пятидесятники, что ли, бог их знает, мало ли их, сект разных. Объявилась — и стала разрастаться. Даже из Кирпилей нашлись желающие записаться в нее — то была женщина, набожная Марья Маклакова, мать двоих детей. Как-то она пошла на молитву, в тот день был какой-то престольный праздник, и вот ее нет и нет обратно, уже завечерело, уже ночь наступила, а Марья все не идет оттуда. Что такое? С работы и муж вернулся, Василь. И он заволновался. Не выдержал, пошел в Заречный и там увидел страшную картину: в доме гроб, а перед гробом на коленях люди. Василь сначала решил: отпевают покойника, и давай среди верующих искать глазами жену. Туда, сюда посмотрит — Марьи не видно. Здесь неожиданно из гроба — душераздирающий крик. Это еще что такое? Василю сделалось жутко. А люди ноль внимания, будто оно так и должно быть. И тут до Василя дошло: это же его Марья лежит в заколоченном гробу! Ну и было тогда! Василя никто не мог удержать — так он рассвирепел. Потом выяснилось: в тот праздник их секта должна была кого-то принести в жертву. Чтоб никого не обидеть, собравшиеся кинули жребий, он достался Марье Маклаковой. Вот ее-то и положили в гроб. Затем прояснилось и другое — жребий тот местные подтасовали; чего, спрашивается, им себя губить, решили они, когда есть лучший выбор — Марья Маклакова из Кирпилей…

В Заречном им нужен был завотделением Филипп Ненашев. Но его на месте не оказалось. И тогда они пошли к директору.

Тот как раз разговаривал по телефону.

— Кхе-кхе. Можно?

Директор не ответил — не до того, но и знака, чтоб никто не входил, не подал.

Дед Матвей кивнул Ваньке — айда, и смелее, смелее!

Директор говорил по телефону примерно минуты три. Речь шла о каких-то ящиках. Старых много, но они все почти развалились, да и не вечные же они, железо — и то не выдерживает, а это дерево все-таки, щепка, считай. Новые ящики нужны позарез, кричал в трубку директор. А там, похоже, сопротивлялись, отказывались давать. В конце концов сошлись на том, что какую-то часть они все-таки, дадут им, а остальные — позже.

Директор положил трубку.

— Слушаю вас.

— Кхе-кхе.

Дед Матвей ничего еще не сказал, а тот, узнав его, протянул удивленно:

— О-о, Матвей Егорович! Какими судьбами? Давно у нас не был.

— А чего сюда ходить?

— Ка-ак, у вас разве все есть? И уголь, и дрова?

— Пенсионеров в совхозе не обижают, грех жаловаться. Спасибо вам!

— Стараемся, стараемся. — Директор глянул в окно — там промелькнул кто-то. — Их много у нас, но все равно я говорю: им внимание в первую очередь. Люди заслуженные. Одно лишь: какие годы выпали на их долю! Да что там! — Он изучающе оглядел деда Матвея: — А вы ничего, Матвей Егорович.

— Тьфу-тьфу.

— Да-да, — спохватился директор и тоже сплюнул через левое плечо: — Тьфу-тьфу. Вы извините, пожалуйста, — заговорил он снова, — спешу, меня срочно вызывают в район, так что поскорее.

— Конечно, конечно, — согласно кивнул дед Матвей и объяснил причину визита.

— Работу, значит? — Директор задумался на мгновение. — Чего скрывать, люди нужны нам. — Выдержал паузу: — А специальность?

Ванька поднял голову:

— Имеется. И не одна. В колхозе монтером работал, в тюрьме плотницкому и столярному делу обучался, еще каменщиком могу.

— В тюрьме? В какой тюрьме? — вскинул брови директор.

— В обычной, — объяснил просто Ванька. — Какие еще бывают тюрьмы?

— Ничего не понимаю.

Голос подал дед Матвей:

— Сидел он, Виталий Петрович. Отсидка была у него.

— Когда? За что?

— Вот теперь и вернулся. А за что? А ни за что.

Директор был явно в недоумении:

— Разве у нас сейчас возможно такое?

— Кхе-кхе. — Дед Матвей стрельнул лукаво в директора: — Помнишь Савелия Страхова?

— Это бывшего завотделением, что ли?

— Ну.

— Помню.

— Чего на Савелия тогда большой штраф наложили? С работы чего его сняли?

— Какой штраф? О чем… А-а, да. Ну?

— За теплицы. Савелию Страхову загорелось в своем отделении построить теплицы. А где материал брать? То-то же! Он и схимичил, ну… Словом, теплицы построил. Совхоз сразу огромную прибыль получил. А ему, Савелию, за это что? Нашлись умники, пришили дело. Кхе-кхе. У нас на это мастаков много, тотчас хорошим людям клеить дела. Вот и Ванюхе. Он пытался сделать доброе, а ему… говорят, взяточник.

— Мгм, понятно, — протянул директор. — Так что же мне с вами делать? — И снова на мгновение задумался. И тут открылась дверь, и в кабинет вошел завотделением Филипп Ненашев. — Вот ты мне как раз и нужен. — Директор поднялся, вышел тому навстречу и протянул, здороваясь, руку. — Здесь вот Матвей Егорович Добриков привел человека, на работу к нам. У тебя есть что-нибудь, ну, какая-нибудь вакантная должность?

— Подумать надо. Посоображать, Виталий Петрович.

— А ты думай и соображай, не тяни лишь. Люди ждут. — Директор вернулся на свое место.

Филипп Ненашев приблизился к деду Матвею и тоже с ним поздоровался. И Ваньке протянул руку:

— Филипп Александрович, — представился. — Завотделением.

— Иван Иванович Чухлов.

— Значит, на работу к нам?

— Да.

— А почему именно в совхоз? Почему сюда?

— Кхе-кхе. — Дед Матвей поднялся со стула. — Ты, Филька, вопросов много не задавай, ты думай и соображай, как тебе велел Виталий Петрович. Не тяни кота за хвост.