Виктор Логачев - В полдень, на Белых прудах

В очереди опять прыснули.

— Знаете, милочка, — Спирин опустил в карман руку, он хотел было что-то сказать еще, но его перебила Екатерина Михайловна.

— Вы че руку опустили, че руку опустили?! — Ей, по-видимому, что-то показалось, она даже вздрогнула, когда увидела, что Спирин вдруг опустил в карман руку. — У вас что в кармане?

— У меня в кармане — вошь на аркане! — У Спирина не было больше никакого желания общаться с этой дамой, он развернулся и пулей выскочил из почты.

Взбудораженная очередь наконец вздохнула облегченно.

Успокоение постепенно приходило и к Екатерине Михайловне. Ей иногда даже начинало казаться, будто встречи со Спириным и не было, что это плод ее возбужденной фантазии, своеобразное, так точнее, наверное, продолжение сна.

Вскоре все же она получила по переводу деньги и пошла домой. Но туда она не попала — сначала заскочила в парикмахерскую, у знакомой парикмахерши сделала прическу, навела маникюр, затем зашла еще к Зосе.

— Что это ты нынче с прической? — не преминула заметить подруга. — Сержа ждешь?

— Сержа.

— Коленьку моего выкурила вчера, а он обиделся на меня, — пожаловалась Зося.

— И пусть обижается, твой Коленька ломаного гроша не стоит. Нос кочергой, ноги как у наездника.

— Ну, — Зося надула губки, сделала их колесом, — это ты, Катя, чересчур, по-моему! Я ведь и о твоем Серже сказать такое могу, тем более что он у тебя на самом деле не красавец.

— Не красавец, — согласилась с подругой Екатерина Михайловна и, хохотнув, добавила: — Но зато еще тот жеребец!

Зося, опытная, дважды побывала уже замужем и развелась, и та засмущалась.

— Катя! Катя! Что с тобой? Я тебя не узнаю! — укорила она подругу.

Екатерина Михайловна, глотнув воздух раз, второй, перевела дыхание:

— Извини, Зося, я сама себя не узнаю. Что-то не то со мной происходит, какое-то затмение на меня нашло, что ли?

Зося принялась ее успокаивать:

— Ничего, Катя, пройдет. Бывает такое. Это, наверное, оттого, — предположила она, — что ты Сержа ждешь, а он не идет, так, нет?

Екатерина Михайловна покачала головой:

— Ой, не знаю, не знаю. Решительно ничего не понимаю.

— Поймешь, поймешь, Катя. Все пройдет. Ты только не мельтеши, не подогревай себя. У меня подобное случалось, когда я с первым мужем разошлась, а со вторым еще не расписалась, но уже ждала того, что распишемся. Волнение, чувствовала тогда, меня сильно охватывало: вдруг передумает. Лучше бы, — заключила Зося, — он передумал! — Она помолчала. — Ну что, Катя, прошло? Легче, Катя, стало?

— Немного.

— Ну вот и хорошо. Давай чай с тобой сейчас пить.

— Чай?

— Чай.

Екатерина Михайловна пораздумывала:

— А че-нибудь покрепче у тебя есть? Ну, вино, коньяк? На худой конец, водка у тебя имеется?

Зося расстроенно развела руками:

— Чего нет, Катя, того нет, не стану за нос водить. Вчера был небольшой запас, Коленька, когда ты позвонила и сказала, чтоб он такси себе заказывал, вылакал его до конца, по капле даже каплил из бутылки.

— Нашла кого водкой поить — отравы бы ему. Всем мужикам отраву!

— Катя! Катя! Опять ты?!

— Не буду, не буду. Извини. — Екатерина Михайловна постояла. — Ладно, давай пить твой чай, коль нет ничего покрепче.

И они сели пить чай.

Домой Екатерина Михайловна вернулась — уже темно было. Она поднялась на площадку между входом в дом и первым этажом, открыла свою ячейку в почтовом ящике — оттуда вдруг выскочила бумажка и осенним листочком опустилась на пол. Екатерина Михайловна нагнулась — неужели еще один перевод? Спасибо родителям, не забывают ее! Она приблизила к глазам бумажку, прочитала первые буквы — это была повестка в прокуратуру.

— Во, еще что за новость?! — испуганно дернулась. — Да, сон в руку!

Примерно через минуту Екатерина Михайловна вошла в свою квартиру. Она чувствовала себя крайне расстроенной — опять предстоит бессонная ночь, опять кошмары. Да что ж это такое! Она не выдержала и заплакала. Она проплакала с час. Затем вспомнила, что днем ей звонил Серж и обещал прийти в десять — одиннадцать вечера. И Екатерине Михайловне тотчас сделалось легче. Хорошо, вовремя позвонил ей Серж. Ей теперь не придется опять бежать к Зосе и опять, что не вызывало никаких сомнений, выдворять от нее Коленьку, этого самоуверенного кобеля.

Екатерина Михайловна переоделась в халат, вошла в ванную, там умылась, навела должный вид и вернулась в комнату.

Она ждала Сержа.

Еще полчаса, и он должен прийти.

Скорее бы.

— Можно?

— Да, да, войдите.

Екатерина Михайловна открыла дверь и переступила через порог.

— Вот, — постояв, она протянула извещение, — вы вызывали, я пришла.

За столом сидел брюнет лет тридцати, глаза цепкие, как у кошки, это сразу видно. Одно смущало Екатерину Михайловну: брюнет этот был уже чуть с лысинкой, небольшой, однако в перспективе ему грозило худшее.

Брюнет посмотрел на часы, вежливо заметил:

— Опаздываете, Екатерина Михайловна. Нехорошо.

— Я ведь женщина, — кокетливо отозвалась Екатерина Михайловна и слегка, незаметным, а точнее, даже неуловимым движением, поправила сзади юбку, которая плотно и соблазняюще облегала ее тугое молодое тело.

— Понимаю, понимаю, — брюнет полуулыбнулся, — но мы, Екатерина Михайловна, не на свидании с вами, верно, мы работаем.

— Извините.

— Извиняю. — Брюнет указал ей на стул: — Присаживайтесь. — И представился: — Следователь Стрельцов Иван Феоктистович.

— Очень приятно, — склонила, голову Екатерина Михайловна. — Чем обязана?

— Сейчас объясню. Все по порядку давайте, хорошо? — проговорил следователь. — Ну и… с богом.

Екатерина Михайловна подняла голову:

— Вы что же, в бога верите, Иван Феоктистович?

Следователь смущенно повел бровями:

— Знаете что, Екатерина Михайловна, давайте договоримся: вы меня не станете больше перебивать, хорошо?

— Хорошо, — согласилась Екатерина Михайловна.

На какое-то время в кабинете установилась тишина.

— Итак, начнем.

— Нач…

— Ваша фамилия, имя и отчество, называйте.

— Это что, допрос? — Екатерина Михайловна уже не выдерживала. Какое нужно иметь терпение, а!

— Это беседа, — объяснил следователь. — И вы, пожалуйста, Екатерина Михайловна, успокойтесь, возьмите себя в руки. Мы вас вызвали в качестве свидетельницы, мы вам зададим несколько вопросов, вы на них нам ответите и пойдете спокойно домой, Екатерина Михайловна, слышите?

— Да, да.

— Я вижу, вы уже начинаете плакать.

— Да, да.

— Успокойтесь, — еще раз сказал то же самое следователь. Он поднялся, подошел к журнальному столику, на котором стоял графин с водой, взял графин и налил в стакан воду. — Выпейте. Выпейте — и все пройдет, как рукой снимет. Испытано уже.