Григорий Медведев - Дьявол Цивилизации

В аудитории зашукали.

— Вопросы потом, товарищи… Сто пятьдесят рентген — это не так уж и много по сравнению с тем, что имели мои товарищи, но тем не менее… Пороговая чувствительность у разных людей разная. Одним и трех рентген хватит, чтобы нарушить баланс, другому и триста большого вреда не принесут… Оценки, конечно, на уровне сегодняшних знаний… Вы меня простите, я буду давать отрывочные факты. Обобщим совместными усилиями…

Белецкий усмехнулся, заметив, как присмирели старики. Хотя, впрочем… понятно… Он для них случайно выживший участник каких-то неизвестных опасных событии. В этом все дело…

— Ионизирующие излучения всех видов, — продолжал Белецкий, — прежде всего опасны для молодых клеток организма, то есть для тех, которые претерпевают деление. Это половые, кроветворные, клетки нервной и эпителиальной тканей… Стало быть, молодое, растущее разрушается в первую голову…

— Отсюда вывод! — вмешался мордатый пожарник. — Берегите коко!..

— Поздно спохватился! — засмеялся Залманов, смешно тараща выцветшие голубые глаза.

— Это как сказать…

Белецкий глянул на своих милых старичков и увидел, что многие из них заметно порозовели, глаза приняли беспомощно-детское выражение.

— Разрешите вопрос?! — продолжал шуметь пожарник.

— Вопросы в конце.

— Забуду, склероз… Шестьдесят семь все-таки…

— Ну, давайте…

— Вопрос деликатный, так сказать, насчет мужеского достоинства. Имеем как-никак в вашем лице живой пример перенесенной жертвы…

«Вот-вот…» — подумал Белецкий и сказал, смеясь:

— Мое мужеское достоинство не входит, естественно, в план этого сообщения.

«Но почему их это все так волнует?.. Они ведь грамотнейшие люди, главные специалисты… Что им? Очень любопытен мой опыт?.. Или просто «живой пример перенесенной жертвы»?..

На главного пожарника зашикали. Мол, тоже старый хрыч, а туда же…

Белецкий обратил внимание на Андрея Андреевича.

Он будто окаменел. Глаза неподвижно застыли.

— Но тем не менее, — продолжал Белецкий, — проиллюстрирую на факте… Лежал со мною в клинике один товарищ после аварии на реакторе. Схватил триста острых рентген сразу. Для иных это очень тяжелая доза, а он в общем ничего… Но у него еще другое было. Внутрь набрался активности. Ночи напролет покоя не давал, кричал, кости болели… Так вот, он все жаловался врачу на боль в костях и насчет этого… Как вы сказали, мужеского достоинства… «Как бы и тут помочь… Обидно, — говорит, — очень… Занимается ведь и этими вопросами наука…» Как там в народе говорят? «Умирать собрался, а рожь сей!» Да-а… Пока жив человек, хочет он продлить себя в веках… — Белецкий замолчал и в задумчивости прошелся взад-вперед в проходе между столами. Помню, кололи ему конский возбудитель… Не столько, сколько лошадям, но все же…

Пожарник в смущении почесал затылок. Обычно самодовольное, даже несколько нагловатое, толстое лицо его стало теперь по-детски растерянным.

— Кости болят, кризы жесточайшие… — продолжал Белецкий. — Давление по верхней только цифре скачет от сорока до двухсот вверх-вниз… Сплошная лихорадка, никакой статики, а конское лекарство требует…

— Спасибо за консультацию! В гробу я видел ваш атом! — сказал мордатый пожарник. Вскочив, взволнованно прошелся между столами и снова сел на место.

Ефим Мокович с важным видом постучал кончиком карандаша по столу.

— Но это вопрос не нашей темы, — сказал Белецкий, — хотя и здесь можно сказать кое-что…

— Ничего себе! — наконец не вытерпел Ефим Мокович и густо покраснел.

— Ионизирующие излучения приводят к так называемым хромосомным аберрациям. Лучи рвут нити хромосом, появляются обрывки, которые, в свою очередь, могут присоединиться к любой другой хромосоме, изменив ее генную нагрузку… Это может привести к нарушению парности, изменению числа хромосом в клетке и, стало быть, черт знает к каким последствиям в части наследственности…

Старики вспотели.

Залманов, радостно блеснув глазами, сказал:

— Слава Богу, что мне семьдесят пять!.. Успел… Скажите… как вас, забыл имя-отчество?.. А вы не излучаете что-нибудь?

Лица главспецов посуровели. Как это им не пришла раньше в голову такая простая мысль?!

— Вы же говорили — сто пятьдесят… Сколько получил, столько и отдаю. Закон сохранения энергии…

Белецкому показалось, что старики испугались не на шутку.

— Нет, товарищи, — засмеялся Белецкий, — я не излучаю… Для этого надо облучиться нейтронами, превратиться, так сказать, в целый спектр изотопов…

— Значит, не излучаете? — с подозрением в голосе уточнил Залманов.

— Нет, конечно…

— Ну, тогда продолжим, — сказал он и спросил: — Скажите, а как вас лечили и что вы чувствовали?

— Лечили тогда довольно примитивно, — сказал Белецкий. — Кололи витамины… Давали есть сырую печень… Нажуешь полный рот, черная кровь по углам рта выступает, а глотнуть не можешь. Тошнота тугим комком запирает глотку… Иной раз выплюнешь все в горсти. Стыдно, обидно, слезы… Волосы выпали тогда. Сейчас вот отросли, — Белецкий, смеясь, провел рукой по голове, — но редкие, иссеченные… Раньше шевелюра во была! Не расчешешь… Мне сорок лет, а сосудам моим, благодаря облучению, лет семьдесят. Шалят здорово… Так что недалеко я ушел от вас, товарищи… Ну, что еще?.. Долгих два месяца не было сна. Совсем… Ощущения?.. Не было ощущений. Какие-то провалы… Вот так…

Белецкий долго еще рассказывал им о случаях из своего атомного прошлого, которые пережил сам или другие, о накопившемся опыте и способах защиты от радиации.

Когда он закончил, ответил на вопросы и все стали расходиться, к нему вдруг подошел Андрей Андреевич. В облике его, в тоне голоса не было и следа недавней враждебности и натянутости. Он как-то даже заискивающе спросил:

— Георгий Иванович, скажите, неужели нельзя успеть удрать от ядерного взрыва?

Такой вопрос он никогда бы не задал другому человеку, например, их сотруднику, если бы тот читал им лекцию по гражданской обороне. Так раньше и было. Сидел он на занятиях безучастно, думая о своем. И вообще, было ли все это?.. Ах, да… Было, конечно… Хиросима… Но будет ли?..

Теперь он понял — может быть!.. Вот этот человек перед ним. Он «оттуда»…

Белецкий недоуменно посмотрел на него, но ответил:

— Если взрыв застал вас где-то на расстоянии досягаемости любыми видами поражения, остается только одно — успеть спрятаться за естественное или искусственное укрытие. Ямку, бугор, например…

— Ну, а если я вскочу в свою «Волгу» и рвану в лес?

Белецкий хотел расхохотаться, но, увидев выражение лица Андрея Андреевича, посчитал смех неуместным.

— Вы не успеете ничего сделать, Андрей Андреевич, — сказал Белецкий возможно мягче. Можно ведь не успеть и за бугор прыгнуть…