Григорий Медведев - Дьявол Цивилизации

Вольница революции? Нет! Расширение шло по законам марксизма. Ленин был олицетворением, энергией движения. Очищающий, преобразующий вихрь должен был длиться достаточно долго. Но Ленин умер…

Сергей знал, что космогенные теории неправомерно распространять на общественные системы, но…

Теперь в Сергее лихорадочно пульсировала мысль: «Мы не в безвоздушном пространстве. Огромная страна Россия — несется вскачь. Человечество следит за нами. И чем большую энергию мы развиваем, тем зорче будет следящий глаз…»

Думая так, он все время цепко держал в поле зрения стопор, который как предохранитель у бомбы. Пока взведен, взрыва не будет… И снова будоражил, то появляясь, то исчезая, настырный вопрос: «Кто мы? Вонючий сгусток живой материи? Нас так мало… Масса живого, мыслящего вещества — ничто в общей массе Вселенной — неживой, сжимающейся и расширяющейся. Единение, сжатие — это средоточие колоссальной энергии созидания, добра… Но и зла… Ибо в великой силе, где-то в самой глубине, заключено и великое зло. Ибо два начала в энергии — жизнь и смерть. Да, да! Фирсов прав — чрезмерное единение, концентрация — чреваты взрывом… Часть и Целое. Найти их разумное соотношение. Природа в нас. Мы в природе. Мы — природа. А раз так, ее законы справедливы и для нас…»

Кусочки плутония все более сближались, щелчки из динамика интегратора становились чаще. Сергей отрывал руку от манипулятора, делал записи. Главное не разогнаться на мгновенных нейтронах…

«Слотин, кажется, очень, кричал…» — вспомнил он рассказ одного американского физика.

«Мы вонючий сгусток слизи, живой слизи… Кости, тело — нельзя считать жизнью… Жизнь только в мозге. В серой сметане из нейронов и синапсов… Пять миллиардов черепных коробок. Пять миллиардов маленьких галактик. Целый космос, ужатый до объемов мозга и втиснутый в граничные размеры черепа…

Как нас ничтожно мало в общей массе Вселенной! И как, оказывается, много мы можем! Но что значит — «много»? Мы расковываем у нас на Земле притихшие силы мирового Космоса. Мы освобождаем сжатую в нас энергию. Мы стремимся к свободе. Но к какой? Каковы граничные рамки Вселенной, каков ее «череп»?

Мы пытаемся слиться с Галактикой, с Космосом? Это? Или мы хотим задержать, продлить случайно возникшее равновесие, названное жизнью?

Что есть Мировой разум? Мы? Или то, что есть в иных мирах? Или Мировой разум — это только отпечаток, оттиск исчезнувшей жизни на матрицах Вселенной? Мираж, манящий нас сладостью поиска?..

И не по образу ли и подобию Великой матери Галактики построена мыслящая материя человека? И не находится ли она в постоянной и непрерывной связи со своей прародительницей? Велики и таинственны законы подобия!..»

«Не забывай о стопоре!.. — повторял он сам себе, когда через металл манипулятора ощущал легкие щелчки полукритмассы о бурт предохранителя. — Не забывай!..»

Сергею вдруг отчетливо представилось, что Вселенная не просто случайное скопление звезд, горящих и потухших, пространство между которыми заполнено космической пылью. Нет! Это строго организованная система не только в ньютоновском и эйнштейновском понимании этого слова. Не представляет ли из себя система космических тел сверхмощные и сверхчувствительные приемные и усиливающие устройства, через которые каждый звук, произнесенный на Земле, любое сколь угодно слабое биополе, излучаемое мозгом человека или животного, улавливается этими устройствами и регистрируется на гигантских запоминающих устройствах космической памяти?.. Ничто не исчезает бесследно! Ничто!.. В этом мире бесконечной, неумирающей и Великой материи!..

Сергей очень хотел, чтобы так было.

Порою ему даже казалось, что все это попахивает идеализмом, оправданием существования божественного Мирового разума, но вскоре он понял, что неожиданные образы и идеи эти лишь разрушают идеалистическую идею мистического Мирового разума. Все объяснимо! Материя всесильна и всепобеждающа! И да! Может настать час, когда развернется в нашу сторону мировой космический детектор и мы услышим голос неба, но это будет голос не Бога, но Человека, увековеченный своеобразной электроникой мирового Космоса. Сработает вселенская обратная связь. Обратная связь всепобеждающей жизни!..

«Невольный поиск, побег в бессмертие…» — с улыбкой подумал он о себе, сближая очередные куски плутония.

Таким образом, человек, созданный Вселенной, все время находится в ее фокусе, являясь единственной в мироздании живой мыслящей материей. Космос нуждается в человеке. Космосу нужен мыслящий мозг, ибо человек — это инструмент Вселенной в познании самой себя.

И теперь, сближая с помощью манипуляторов куски плутония в «горячей камере», он думал, что в какой-то мере повторяет опыты доктора Слотина, который экспериментировал с «сердцем» атомной бомбы…

И вдруг далекое, откуда-то из двадцатых годов, лицо Фирсова, худое, с черными горящими глазами, всплыло перед Сергеем и вслед за тем погасло…

Сергей был восхищен стройностью и неожиданным долголетием гипотезы молодого ученого, позволившей ему теперь приблизиться к бессмертию… Не важно, что это у него получилось именно так, по-своему, — ключ ему дал этот истощенный молодой парень из голодного Петрограда…

Но атомная бомба… Определение минимальных критмасс ядерной взрывчатки теоретическим путем всегда неточно и требует проверки опытным путем…

Гипотеза сжимающихся и расходящихся космических систем владела Сергеем. Мир вокруг обрел новую значимость. Особенно остро последнее время трогало его все живое — жучок ли, пташка, дождевой червь на влажной тропке после грозы…

Стала поражать схожесть отдельных внешних черт человека и животных, зверушек, птиц. Глаза-то у всех, и почти одинаковые… Уши, рот, дыхательные отверстия… А текущая по жилам кровь?.. И все, все!.. Как многое роднит нас, людей и все живое на земле! Так похоже!.. Человек! Не слишком ли вознесся ты над живым многообразием? Случайности радиационной мутации вручили тебе разум и могущество… То есть опять же — Космос. Оттуда пришла твоя сила. Оттуда!.. Так задержи, продли случайно возникшее равновесие, названное жизнью. Продли!..

Сергей знал, как умер канадский атомщик Слотин. Девять дней неимоверных мучений. Тогда он чрезмерно сблизил полушария урана-235, предназначенные для «хиросимской» бомбы. Одно из полушарий проскользнуло, и зазор, препятствующий интенсивной цепной реакции, мгновенно уменьшился. Образовалась критмасса, и лабораторию наполнил ослепительный голубой свет. Завыли сирены. Присутствующих охватил панический страх. Полушария урана сдвинулись настолько, что мог произойти ядерный взрыв. Слотин перескочил через защитную стенку и руками рванул полушария в разные стороны…