Григорий Медведев - Дьявол Цивилизации

— Ну пошли! — сказал он чуть дрогнувшим голосом, взял ее за маленькую теплую ладошку и потянул за собою к парку.

— Ага, — сказала она. — Пошли, Димка…

— Ну, как ты? — спросил он.

— Да так, ничего…

— Так уж и ничего?.. Все нипочем… И сердце колотится?..

Настя хохотнула:

— Ох! Я, Димка, такая бедовая! Мне все нипочем…

— А чего?

— Да так… Такая уж я. Мы даже преподавателя своего отлупили…

«Опять этот босяцкий тон», — подумал Дима и решил, что это теперь даже лучше, такой она будет доступнее. Но все равно он обязательно женится…

— Да ну?!

— Точно. Он старик уже. Ему тридцать шесть лет, а ей шестнадцать…

— Так уж и старик!..

— Конечно! Ведь — тридцать шесть. С ума сойти! И смотрит, на нее значительно…

Они шли густой аллеей парка. Было безветрие. Теплый летний вечер. Свет фонарей пронизывал довольно густые кроны деревьев, и песчаная дорожка была краплена неровной резной тенью листвы. Людей было довольно много, но Дима и Настя шли будто одни. Более того, Диме казалось, что они с Настей одни в целом мире…

— А она?

— Она болезненная у нас. Ничего сама не может сделать. Есть уж такие люди… Не могут сопротивляться…

— Господи! Так взяла бы и сказала — пошел вон — и все дела, — сказал Дима.

— В том-то и дело, что не может она этого сказать… — Настя крепко сжала руку Димы, отчего в грудь ему ударила душная горячая волна. — Он ее в кино приглашает, в ресторан, а она идет… А потом ко мне приходит и говорит: «Ох, Настенька, еще немного, и пропаду я. Он нахальничает все больше…» Ох ты, горюшко ты мое, думаю, надо выручать…

— А сколько тебе лет, Настенька?

— Семнадцать… Вернее, через пять месяцев восемнадцать будет.

— Ну и что было дальше?

— Ах, думаю, ты старый черт! Нахальничать, да?! Ну, ладно… Говорю я подружке, пусть еще последний раз с ним пойдет, а сама ребят с курса подговорила… Взяла я мамкину шаль. И пошли мы. Смотрим — идут. А он над ней все нахальничает, нахальничает…

— Как это? Обнимается, что ли?

— Ну да… — Настя чуть снизила голос и потупилась.

— А она?

— А что она может сделать? — с вызовом спросила Настя. — Такая уж она…

— И она его ничуть не любила?

— Ничуточку!.. Чувствую — пропадет сейчас моя девка. Заведет он ее к себе, и все… Подскочила я сзади, набросила ему на голову шаль, и начали мы его дубасить… Отдубасили мы его как следует…

— А подружка, с которой он шел, тоже его дубасила?

— Нет. Она стояла и ревела, дуреха…

— Так, может, она его любила?

— Не-ет!

— Ну а в группе у вас гуляют с ребятами?

— Да-а… И я вот гуляю… — Настя заливисто расхохоталась.

— И целуются? — спросил Дима, которому смех Насти не понравился.

— Да-а… Одна даже… — она тихо засмеялась, глянув на Диму. Он выразительно и как-то нетерпеливо посмотрел на нее.

— Ага… Это самое… Забеременела…

— Ну и что? — испуганно спросил Дима. — Ее отчислили?

— Ну, что ты! — Настя смущенно глянула на Диму. — Она теперь мама. У нее такой мальчишечка родился. Богатырь!

«И как это в ней умещается все в одной?..» — растерянно подумал Дима и вновь услышал ее бойкий голосок:

— Ой, недавно у нас в группе смех был, умрешь… Приходит утром Еж — это мы так физика зовем. И спрашивает: «Кто вчера целовался — встать!»

— А чего он вдруг стал спрашивать? — Дима говорил с Настей тоном парня бывалого, хотя сам впервые только сегодня прикоснулся к девушке. Но даже и этого мимолетного касания, когда он взял Настю за талию и похолодевшими губами едва дотронулся до ее горячей щеки, оказалось достаточно, чтобы он, словно Антей от земли, набрался уверенности и сил и с каждой минутой все более ощущал себя мужчиной и покровителем давшей ему силы девушки…

— А ему кто-то сказал… — Настя снизу вверх часто и лукаво поглядывала на Диму.

— Ну и что?

— Встала сначала Томка, а за нею вся группа…

— И что — все целовались?

— Да нет. Мы его просто на шухер взяли.

— А ты целовалась? — спросил Дима, и сердце снова гулко заколотилось у самой гортани. Перехватило дыхание.

Освещенная аллея в это время кончилась, и дальше начинался лес. Дима с нетерпением ждал ответа Насти и крепче сжал ее ладошку.

— Не-е, — сказала Настя дрогнувшим голосом. Они ступили в темноту леса. — Не люблю я этого… — И вдруг оживилась. Заговорила быстро и сбивчиво: — Вообще непонятно. Девчонки говорят, что целоваться приятно. Одна пришла и говорит — ох, я вчера и нацеловалась!..

— А ты гуляешь с ребятами? — спросил Дима, сдерживая волнение. Он дышал неровно, широко раздувая ноздри и остро ощущая запахи: леса, Настиных волос, ее дыхания, когда она поворачивала к нему голову…

— Все гуляют… Чем я хуже?.. — сказала она, потупившись. — Но мне совсем это не нравится… Я уже со многими гуляла…

— Целовалась?..

— Да не-ет… Не люблю я этого… Вовсе здесь нет ничего такого…

— Ну уж?.. — Диму стало знобить. В руках и ногах он ощутил дрожь.

— Точно…

— А если я тебя сейчас поцелую?..

Настя молчала.

Он быстро повернул ее к себе и как-то впопыхах, неумело поцеловал в губы, теплые и сладкие. Она ответила. Потом отпрянула, хватила ртом воздух и, часто дыша, шепотом проговорила:

— Ну, зачем ты это сделал? В этом нет ничего хорошего…

Дима ничего не ответил. Он только крепче прижимал к себе Настю. Руки его жадно скользили по теплой тугой спине девушки. Потом внезапно оказались под кофточкой, резко сдвинули вверх жесткий шелковый бюстгальтер, и в сухие горячие ладони его, как тяжелая ртуть, упала холодная и нежная грудь девушки.

— Что ты делаешь?! Димочка! — Настя дрожала. — Не надо так… Я боюсь…

Он упал на колени и неловко, ощущая в душе смесь ликующего чувства и острого стыда, прильнул лицом к ее груди, все более смелея, хотя больше был похож на ребенка, слепо ищущего материнский сосок.

— Я женюсь на тебе! Ты будешь моей женой! — горячо шептал он, а она крепко схватилась руками за его голову, и мужская шишковатая голова с жесткой щетиной коротко стриженных волос казалась ей чужой и страшной.

— Нет, Димка, нет! — крикнула испуганно девушка, но он крепко держал ее в своих объятиях.

В какой-то миг ее отпор показался ему обидным, в груди у него что-то упало, напряжение было отошло, и он ослабил тиски. Но это длилось только миг. А мысль, что он уйдет ни с чем и станет посмешищем друзей, хлестнула его, словно кнутом. Он снова притянул к себе девушку, которая, хныкая, пытаясь спрятать грудь и заправить кофточку, пыталась освободиться из цепких рук парня.

— Я женюсь на тебе, Настенька, милая! У меня скоро будет много денег!.. Целых семьсот рублей!.. Мы отгрохаем такую свадьбу!.. — Настя на мгновение притихла и перестала сопротивляться. — Они мне только сделают укол и просветят рентгеном!.. Нам это — тьфу! И семьсот рублей в кармане…