Нинель Громыко - Комсомольский комитет

— Очень даже думала! Ты распределил?

— Нет, — серьезно сказал Игорь. — Ну вот, а говоришь!

— Ты подожди, я распределю.

— Не знаю, как это можно. У меня ведь личное время больше, чем у тебя, занято: политкружки, лекции, это все вечером. Кроме того, как и тебе, надо на собраниях бывать. Раз в неделю бюро, раз в неделю семинар да вот еще заседания отделов будем проводить. И к сестренке надо съездить. И потом я очень забываю все, Игорь!

— Память можно тренировать.

Игорь заметил, что Лена как-то по-особенному, преданно смотрела на него. То вспыхивают, то прячутся ее зеленоватые, пронзительные глаза. Игорь уже не первый раз заметил у Лены такой взгляд.

«Вдруг чувство?» — подумал он. Но Лена держалась просто, с наивной и покоряющей прямотой настоящего товарищества.

Игорь стал просматривать свежую почту, подписал бумаги, которые ему принесла Зайцева. Лена подала ему материалы для очередного бюро.

Вдруг Лена сказала восторженно:

— Хотела бы я делать все, как и ты, уверенно!

— Уверенно? — Игорю захотелось рассказать Лене, сколько сомнений в своих силах и бессонных ночей лежит за этой уверенностью. — Знаешь, Лена… А мне самому кажется иногда, последнее время, что я не смогу быть секретарем. — Игорь развел руками, и этот жест вдруг сказал Лене, что он не верит в то, что говорит.

— Почему? — изумленно сказала Лена.

— Разве ты не видишь, что получается?.. В швейной фабрике инструкторы сами по себе, а организация сама по себе… На кабельном заводе Цылеву выбрали, а ничего хорошего пока там нет. Может быть, я и в самом деле делаю все это, чтобы себя показать? Знаешь, Борис Исмаилович Чирков тогда вечером, после актива, сказал мне это.

— Какая глупость! — снова воскликнула Лена. — Неужели ты хочешь десяти тысячам комсомольцам помочь за один месяц? Вот не ожидала! Бить тебя некому, правда… Ведь ты очень сильный человек, очень! А о Чиркове я тебе расскажу когда-нибудь.

Игорь не пожалел, что рассказал ей откровенно о своих сомнениях и неуверенности порой. Пусть не идеализирует его. Пусть видит в нем обыкновенного человека, который любит и хочет работать, мучительно ищет правильных решений. Хотя прежде Игорь не рассказал бы этого никому.

В обеденный перерыв Лена взяла в библиотеке книги, до которых у нее еще вчера не дошли бы руки, и несла их домой, тяжелые, перевязанные бечевкой.

В городе выпало много снегу. Ночью дул сильный ветер, и по краям тротуаров, где встречалась канавка или щербинка, снег лег застывшими волнами, а возле тополей ветер выдул сверкающие белизной лунки.

Фырча, поднимая с подветренной стороны белые облака снежной пыли, деловито проезжали по Ленинской улице грузовики, пролетали стремительные «ЗИМы», нарядные «Победы» и скромные «Москвичи». А между ними, пересекая улицу, ныряя под колеса машин вместе с порывами ветра, шелестя, пробегала белесая поземка; перебежав улицу, она взметывалась фонтанчиками, натыкаясь то на тополя, то на фонарные столбы, и успокаивалась, рассыпавшись по тротуару снежными комочками. Работала снегоочистительная машина; блестящие ножи подавали снег из кучи на ленту конвейера, снег поднимался по нему и непрерывной струей сыпался в кузов. Прохожие торопились. Был мороз, северный ветер обжигал щеки. Сквозь нависшие над городом серовато-мглистые облака ярким диском проступало позднее зимнее солнце, а в воздухе роились мелкие, едва видные снежинки.

Лена, смеясь, почти бежала навстречу терпкому воздуху и кусачему ветру. Вдруг остановилась. Она поймала себя на том, что все время — и сегодня, и вчера, и позавчера — думала и думает о Соболеве.

После разговора с Леной Соболев зашел в сектор учета. Он теперь часто заглядывал туда — не потому, что не доверял Люсе Зайцевой, работавшей довольно старательно, но ей одной было трудно справиться с учетом десятитысячной организации. В сектор учета вбежала Зоя Грач. Она не узнала Соболева: он первый раз появился в зимнем пальто, в шапке-ушанке. Зоя быстро обратилась к Зайцевой:

— Люсенька, здравствуй! Дай, пожалуйста, майское решение по десятой школе.

— Зачем тебе? — спросила Люся.

— На следующем бюро пятую школу слушаем. Не знаю, как писать проект решения, — пояснила Зоя. — Давай скорее!

— Ты хочешь переписать решение о десятой школе для пятой? — хмурясь, спросил Соболев Зою.

Зоя смутилась. Смуглое лицо ее густо покраснело.

— Я вас не видела, ой, извините, товарищ Соболев! — Зоя не решилась назвать секретаря горкома просто по имени: она боялась его.

— Извиняю, — улыбнулся Соболев.

— Да не то чтобы переписать, — уже нерешительно сказала Зоя, — но ведь там одно и то же. Тоже слушали, как комсомольский комитет руководит пионерской организацией.

Больше всего Игорь боялся шаблона в работе. Кто бы знал, какая сложная гамма чувств — гнева, раздражения и отчаяния — овладевала Игорем, этим с виду суровым молодым человеком, когда шаблон, непрошеный, снова прокрадывался в горком.

— Десятая школа какая? — спросил Игорь, отчетливо произнося каждое слово.

— Семилетняя!

— А пятая?

— Средняя…

— Вот видишь, школы разные. Что же, секретари и состояние работы там одинаковые?

— Нет, но требования наши…

— Вот если метод требования у нас будет для всех одинаковый, шаблонный, — заметил Соболев, — вряд ли он на всех подействует. Ты что в самом деле не знаешь, как писать? Давай подумаем вместе.

Соболев недолго помогал Зое: старый комсомольский работник, она сама все отлично знала — просто поленилась думать.

Ведь Зоя раньше других подобрала себе внештатных инструкторов и работала с ними так, что ни одна новость в школах не оставалась ей неизвестной. Это она организовала в школах интересные пионерские сборы и слеты.

Зоя годом старше Игоря, ей уже двадцать семь лет, она замужем, муж ее инженер, работает на чугунолитейном заводе. Живут они с родителями, сынишку Зоя водит в детский сад.

Накануне Игорь был на педсовете в шестнадцатой городской школе. Он сказал Зое:

— Судя по всему, там очень плохо работает учительская комсомольская организация. А наши товарищи, твои инструкторы, занимаются пионерами, ученической комсомольской организацией. А о молодых учителях никто не думает.

— Но ведь учительские организации такие же производственные, — возразила Зоя. — Ими всегда у нас занимались другие отделы.

— А правильно ли это? — спросил Игорь. — Вот ты сама не раз бывала в этой школе. И, говорят, хорошо помогала. И инструкторы твои много там сделали. Их тоже хвалили. А об учителях-комсомольцах, ваших первых помощниках, выходит дело, ты забыла?